ИЗВЕСТИЯ СОИГСИ

DOI 10.23671/VNC.2018.66.11461

В XIX веке в Осетии произошла смена феодального мироощущения буржуазным, в результате чего зародился новый, буржуазный тип художественной культуры со своей специфической художественной идеологией, которая утверждала лозунг индивидуальной свободы. Однако на деле родилась новая «несвобода» личности. Вдруг стали очевидны многие несовершенства и недостатки капиталистического общества. И это «прозрение» ярко и образно отразилось в художественном сознании, в его могущественном эстетико-методологическом инструменте, художественном методе — критическом реализме. Осетинское искусство критического реализма акцентировало свое внимание на классовых корнях социальных процессов и явлений. Реалист-художник проявлял качества мыслителя, анализирующего законы жизни, формулирующего свои мысли в образах, подчиняющихся объективным законам эстетики. В целом осетинское искусство критического реализма отразило несоответствие буржуазного строя нормам гуманизма, выразило протест против всех норм социального и духовного порабощения человека. В искусстве критического реализма прозвучал не только социальный протест, но и отразилась связь общественного сознания с освободительным движением рабочего класса в Осетии и в России. Осетинское художественное сознание конца XIX — начала XX вв. осваивало новые принципы построения социально-психологических произведений с их философско-этической направленностью; т.е. порождало новые способы постижения человеческого характера, его психологии и душевного мира. Главное в развитии художественного сознания осетин в эту эпоху — это реалистический принцип изображения жизни «в формах самой жизни». Критический реализм соединял в единое противоречивое целое человека, природу и общество, т.е. стремился видеть мир в его сложном единстве и противоречиях, во взаимосвязях, т.к. реализм в зрелых формах предполагает изображение жизни в образах, соответствующих сути явлений самой жизни и создаваемых с помощью типизации фактов действительности. И в этом, конечно же, функциональные особенности и историческая роль, предназначение критического реализма в осетинской культуре в целом, в осетинской литературе в частности.

Ключевые слова: реализм, художественный метод, характер и обстоятельства, образ, познание, изображение, писатель.

Художественная культура осетин в XIX в. становится на путь профессионализации, появляются профессиональные художники, музыканты, писатели, поэты, артисты. То есть формируется осетинская художественная литература со своим могущественным эстетико-методологическим инструментом художественного анализа — критическим реализмом.

В истории развития осетинского художественного сознания нарождается новый этап, т.е. наравне с единственно существующим в первобытную и феодальную эпоху фольклорным типом художественного сознания появляется и личностный тип художественного сознания, отличающийся важнейшими чертами, определяющими его качественную сущность. Это, во‑первых, авторство, во‑вторых — наличие письменной традиции, — черты, сильно повлиявшие практически на художественную культуру осетин в ХХ — XXI вв.

Итак, в XIX в. в осетинской культуре в целом и в осетинской литературе в частности формируется критический реализм и как художественный метод, и как конкретно-историческое художественное направление, завладевшее умами всей национальной творческой интеллигенции.

Критический реализм как метод с наибольшей полнотой воплотил принципы жизненно-правдивого отражения действительности, цель которого — глубокое и всестороннее художественное познание человека и действительности.

Для полноты анализа критического реализма в осетинской литературе в XIX — начале ХХ в. выделим его важнейшие, фундаментальные аспекты и постараемся теоретически их осмыслить.

1. Философско-эстетические особенности национального характера. Пробуждающееся самосознание народа приковывало внимание писателей к национальному характеру. Интерес к нему явился также своеобразной реакцией на открыто тенденциозные высказывания некоторых русских и иностранных путешественников о национальном характере горцев. Так, путешественник Л. Штедер, побывавший в Осетии еще в 1781 г., писал о народном герое Бекби: разбойник, вожак повстанцев в Дигории, «хитрый, вероломный бродяга, скрывавшийся в горах, как ловкий вор и жестокий убийца на большой дороге» [1, 37]. Штедер не понял, что «разбойник» Бекби именно по острейшим социальным причинам вынужден был уйти в абреки и скитаться в горах, лишенный элементарных человеческих прав.

Несмотря на «разбойничьи» наклонности, которые Штедер все же вынужден, с оглядкой на факты, объяснить крайней бедностью, «горцы, — пишет он, — трудолюбивы, щедры, гостеприимны, верны в дружбе. За свободу русских беглых солдат, оказавшихся в плену, «мне предложили подарки» [1, 36].

Итак, осетинская литература начинает свой путь с характерологических поисков. В очерке И. Канукова «В осетинском ауле» (1870) проводится мысль о том, что характер горца складывается не по его личному желанию, а в силу определенных, не зависящих от него обстоятельств. И это существенно меняет его представления о мире и человеке.

Простой неграмотный горец Хатахцко начинает понимать, что «теперь другие времена настали, времена джигитства миновали, что «пора расстаться с оружием и взяться за соху…» [2, 54] Хатахцко глубоко верит, что только труд выведет человека из нужды. Постепенно он приходит и к другой, очень важной для горца мысли: о необходимости образования, просвещения [2, 54].

А в рассказе «Две смерти» (1878) И. Кануков утверждает мысль о том, что новая историческая действительность по‑своему «перекраивает» понятия чести и достоинства, вкладывает в них принципиально иное, новое содержание.

Историческая повесть Сека Гадиева «Мать и сын» имеет два варианта. Так, в сборнике «Слеза» (1911) она появляется под названием «Марине и Туган», а в сборнике «Слепой певец» (1912) — под другим: «Мать и сын».

Сюжет повести прост. Алдар Эристави за охотничью собаку продает кахетинскому алдару Цаллахову девочку-сироту Марине. Тот выдает ее замуж за своего раба Леуана. У них рождается сын Бицико, который играл с сыном алдара и ударил его, за это алдар убил мальчика. Леуан не обрадовался рождению второго сына Тугана, т. к. не переставал постоянно бояться за него. От горя отец в конце концов умер. Алдар сделал Тугана псарем, а мать его — птичницей. Марине горевала. И пришла совсем в отчаяние, когда алдар продал в рабство кабардинскому князю очень близкую ей семью. Тогда мать и сын решаются на отчаянный шаг: они убегают от злого алдара. Однако их настигают, Тугана убивают, а мать вынуждена вернуться к алдару. И только в результате отмены крепостного права в 1861 году она была освобождена, — уже старая, больная, одинокая, потерявшая интерес к жизни.

Во второй повести заметно эволюционируют взгляды писателя, который показывает развитие самосознания горянки: если Кызмыда кормит грудью щенка, то Марине не хочет быть рабой и активно протестует, убегает, подвергаясь смертельной опасности.

Конечно, во второй повести тоже проявляется влияние традиций фольклорного типа художественного мышления. Во-первых, сама завязка напоминает сказочную формулу: «Жили-были». Во-вторых, в повести используются постоянные формулы, эпитеты, метафоры и т.д. Так, в развитии сюжета наблюдается поэтическая формула: «Время шло, оно продолжало оставаться одинаково темным, мрачным». А переход между эпизодами осуществляется с помощью пословиц, поговорок, афоризмов. Кроме того, в повествовательной манере Сека активно проявляется предельная сжатость фраз, что сопровождается однако динамичностью самого повествования.

Третья повесть С. Гадиева «Гудский Цыппу» вошла в рукописный сборник «Слепой певец» (1912) и была написана на основе исторических легенд и песен о знаменитом абреке Цыппу Такаеве. Песня же о Цыппу называется «Лаппуты зараг» («Песня юношей»). Фабула произведения в том, что Цыппу и его товарищи в Коби нанялись к купцу возить товар в Тифлис, при этом они часть товаров украли, за что их судили и сослали в Сибирь. По дороге они сбежали и вернулись в Гудское ущелье. Затем, спасаясь от русских солдат, ушли в абреки и через Ингушетию попали к Шамилю. Действие происходило в первой половине XIX в. Осмотревшись, Цыппу и его товарищи, в конце концов, примирились с русскими и вернулись к мирной трудовой жизни.

Так, в рассказе писатель излагает свою философскую концепцию горской истории, суть которой в том, что только в союзе с Россией горцы обретут покой и возможность достойной трудовой жизни. Писатель полагает, что судьба Шамиля — человека безусловно способного, сильного, мужественного — обречена, трагична, потому что он изначально неверно определил ценностные приоритеты: пошел против русских.

В третьей повести заметно обогащается принцип типизации характера. Как правило, характер в произведении создается через описание одежды, деталей, жеста, взгляда, улыбки, через портрет, пейзаж, действие, поступки и пр.

Художественное мышление эволюционирует. Литература стремится решить проблему создания характера человека действующего, человека-борца. Это обусловлено качественно новым этапом в развитии национального самосознания народа, наиболее полно выразившегося еще в конце XIX в. в творчестве Коста Хетагурова, совершившего переворот в художественном мышлении осетин, обогатив его обостренным чувством истории. Характерологические поиски привели К. Хетагурова к созданию образов положительных героев Фатимы и Ибрагима в поэме «Фатима», написанной в 1889 г. Осмысление явлений действительности с точки зрения историзма дало мощный толчок развитию художественного мышления поэта. К. Хетагурова привлек исторически новый, перспективный тип горянки, который он воплотил в образе Фатимы. Традиционный образ горянки — это смирение, рабская покорность судьбе. Ведущее качество в характере Фатимы — активность. Она действует как самостоятельная личность: будучи княжеской дочерью, уходит к холопу Ибрагиму. Она — счастливая женщина, любимая и любящая, свободная личность. Верность чувству историзма, высокая степень осознания социальных проблем современности заставляет К. Хетагурова с новых позиций рассматривать и национальный характер.

Острота чувства истории внесла с собой в художественное мышление идею классового, национального и индивидуального самосознания. Пробуждению самосознания народа и были отданы все силы ума и души Коста Хетагурова. Он продолжает стратегическую линию художественной литературы, ведет сложный творческий поиск с иных качественных высот: активно «переплавив» в своем творчестве чувство истории. Поэт художественно достоверно показывает, как изменение мировоззрения людей ведет к повышению требовательности к человеку. Новая социальная действительность диктует свои, возрастающие потребности в новых характерах. Эти же потребности диктуют определенную расстановку характеров на сцене истории.

Говоря о нравственных исканиях К. Хетагурова, нельзя не вспомнить о его публицистических произведениях, в которых поэт выступает также против клеветы на национальный характер горца. В очерке «Особа», впервые опубликованном в газете «Северный Кавказ» в №№ 59, 63, 75 от 28 июля, 11 августа и 22 сентября 1894 г., он рассказывает историю рождения и нерадостной жизни горца. Воссоздает реалистичную картину горской жизни до присоединения Осетии к России. Обращение к прошлому здесь — своеобразный способ художественного анализа настоящего, история — специфический ключ к художественному постижению современности.

В статье «Я так давно не писал…» из «Владикавказских писем» (опубликована в газете «Северный Кавказ» № 58 от 20 июля 1897 г.) К. Хетагуров также выступает против объяснения общественных явлений негативными сторонами характера горцев. Некий М. И. Е-о, этнограф, в очерке «В гостях у кабардинцев» нелестно отзывается о характере кабардинца Ухо, семья которого питается поджаренной кукурузой. Мол, встретил меня недружелюбно, не угостил и даже принял от меня монету. Из этого случая незадачливый этнограф делает далеко идущие выводы о том, что для кабардинца главное в жизни — это деньги, они для него — «утеха всей… жизни» [3]. Не абсурд ли это?! — пишет К. Хетагуров о таком одностороннем подходе к оценке национального характера горца. В статьях «Владикавказские письма» [4], «Пути сообщения в горах Северного Кавказа» [5], «Накануне» [6] и др. он раскрывает подлинные, социальные причины тяжелого положения жизни горцев, несомненно, наложившие отпечаток как на образ жизни, так и на национальный характер.

Так изменился взгляд на человека. Новое художественное виденье объясняется усложнением социальной действительности, накоплением нового духовного и нравственного опыта, пробуждением национального и общественного сознания; распространением марксистских идей и вследствие этого — переоценкой ценностей — социальных и нравственных. Сложившейся художественной литературой верно была понята самая сущность национального характера, логическое соотношение в нем общего и особенного.

2. Идеал. Идеал в осетинской литературе XIX — начале ХХ вв. явился конкретно-чувственным выражением тенденций и закономерностей развития действительности, вернее, осетинского общества. Скажем, для К. Л. Хетагурова идеал содержательно несет в себе представление об итоговом совершенстве индивида как представителя рода человеческого. Идеал включает в себя осознание поэтом того, что человек и есть самоцель своей жизнедеятельности. То есть К. Хетагуров отразил в художественных образах свое представление об идеале как высшей норме человеческого совершенства. Прежде всего, это совершенство реально, если человек живет во имя людей, для народа и видит в этом высшее для себя благо.

Прости, если отзвук рыданья

Услышишь ты в песне моей:

Чье сердце не знает страданья,

Тот пусть и поет веселей.

Но если бы народу родному

Мне долг оплатить удалось

Тогда б я запел по‑другому,

Запел бы без боли, без слез [7, 15].

В художественной антропологии К. Хетагурова важнейшую роль играет философское осмысление жизни и философская трактовка смысла жизни. Человек на фоне всего остального мира выделяется только благодаря своему разуму и чувствам. Значит, эволюция человека — это, прежде всего, эстетическое совершенствование мира, процесс становления его красоты, — приходит к выводу поэт. А если так, то очень важно, по его мнению, каков сам человек, и что он несет миру:

Гость юный пьет бойко, и все же

не скажет,

Что миру несет он с собой, —

Насилье и зло ли достойно накажет,

Иль вызовет правду на бой?

Безумных ли пиршеств он будет

кумиром,

Купаясь в слезах и крови?

Поднимет ли знамя свободы над миром

Во имя Христовой любви? [8, 31].

И это вполне естественно для мироощущения Хетагурова, ведь самый высокий идеал достойной человеческой жизни для него — борьба за счастье родного народа. И хоть он уверен, что:

Лучше скажи мне могучее слово,

Чем бы весь мир я сумел убедить,

Что в этом мире нет счастья другого,

Как бесконечно прощать и любить

[8. 90].

И, тем не менее, в решительную минуту поэт сам определяет, что важнее для него:

Я не стою любви, я не смею любить, —

Меня родина ждет уже к бою, —

Коль врага ее мне не удастся сразить,

То не встретимся больше с тобою…

[8, 185].

Своеобразно также формирование эстетического идеала в творчестве поэта. Так, Хетагуров представление об идеале связывает с понятиями долга и ответственности. Скажем, Фатима, героиня поэмы «Фатима», предпочла чувству любви чувство долга.

Перенесла я слишком много,

Чтоб так бездушно разрушать,

Мою святыню… Бойся бога,

Теперь я замужем, я мать, —

говорит Фатима Джамбулату [8, 32]. Так раскрывает высокий духовный облик женщины К. Хетагуров, воплощая в образе своей любимой героини высочайшие нравственно-этические образцы народных представлений о женской добродетели, о красоте и подлинном благородстве, которые идут из глубин национального духа.

Поэт, благодаря своему мастерству, сумел развить в осетинской литературе реалистическую концепцию красоты, связав в своей эстетике идеал с типизацией и отражением жизненной правды, с социальными идеями свободы, равенства и братства. Отсюда и своеобразие его эстетического идеала, важнейшей сутью которого становится борьба за счастье народа. В то же время поэт трактует красоту как меру гармоничности, истинности бытия. А красота — это не что иное, как жизнь праведная, честная, трудовая, та, которую творят чистыми мозолистыми руками.

Такова, в общем, суть идеала в осетинском искусстве критического реализма в XIX — начале ХХ вв.

3. Особенности типизации. В процессе типизации в осетинской литературе критического реализма четко проявляется принцип детерминированности, зависимости поведения человека от среды. Герои рассказов Сека Гадиева или Арсена Коцоева ведут себя в соответствии с теми обстоятельствами, в которые попадают. Поступки и поведение их обусловлены требованиями общества, в котором они живут. Как писал Ф. Энгельс: «Реализм предполагает, помимо правдивости деталей, правдивое воспроизведение типичных характеров в типичных обстоятельствах» [10, 6].

В осетинской литературе критического реализма типизация характеров и обстоятельств происходила через «правдивость деталей» быта героев, через подробное описание лиц и предметов, т.е. четко представлялась жизнь реального места действия, исторических и временных реалий, через описание характерных особенностей быта и нравов. И это можно отнести к любому произведению Коста Хетагурова, Сека Гадиева, Арсена Коцоева, создавших удивительно живые образы, подлинно национальные характеры.

Писатели-реалисты, учитывая, в какой степени характер зависит от степени индивидуализации, сочетали при создании образа человека общего, типичного и индивидуального, неповторимо-личностного. Скажем, герои разных рассказов Сека Гадиева, представляющие один класс (крестьянство), совершенно разные, мало похожи друг на друга: они только повторяют одну судьбу — человека несчастного, обездоленного, угнетенного. Однако по своим индивидуально-личностным характеристикам они — разные. И в этом тоже проявились особенности процесса типизации характеров и обстоятельств. Постоянно здесь одно: верность в передаче сущности жизни, значительности идей общественно-политического звучания.

При этом также осетинские писатели-реалисты XIX — начала ХХ вв. понимали, насколько каждый человек индивидуален, не похож на соседа, и пытались индивидуализировать своих героев. Так, им удавалось показать, как на внутреннем мире и поведении героев отражается суровая и объективная печать времени. Осетинские писатели XIX — начала ХХ вв. через процесс индивидуализации умело показали зависимость характера человека от условий существования его в конкретном обществе, связь характера человека с социальными, нравственными и религиозными представлениями его среды. Так, Коста Хетагуров проявил ярчайшую способность остро ощущать жизнь в ее изменчивой полноте, страдать со своими героями от ее противоречий, отождествляя себя со страждущими.

Писатели-реалисты XIX — начала ХХ в. сумели рассмотреть действительность в развитии, оказались способны показать в художественных образах возникновение новых форм жизни и социальных отношений, новых психологических и общественных типов. Они сумели создать действительные типы национального характера. Учитывая, что тип — от греч. typos — отпечаток, форма, образец, — они создали обобщенный образ человеческой индивидуальности, которая была наиболее характерна для осетинского общества XIX — начала ХХ вв., и в этом — их величайшая заслуга.

4. Социальный конфликт. Осетинское искусство критического реализма акцентирует свое внимание на классовых корнях социальных процессов и явлений. Реалист-художник проявляет качества мыслителя, анализирующего законы жизни, формирующего свои мысли в образах, подчиняющихся законам эстетики. В целом осетинское искусство критического реализма отразило несоответствие буржуазного строя нормам гуманизма, а значит, выразило и протест против всех форм социального и духовного порабощения человека.

«Реализм (от позднелат. realis — вещественный, действительный) — художественный метод, следуя которому художник изображает жизнь в образах, соответствующих сути явлений самой жизни и создаваемых посредством типизации фактов действительности. Утверждая значение литературы как средства познания человеком себя и окружающего мира, реализм стремится к глубинному постижению жизни, к широкому охвату действительности с присущими ей противоречиями, признает право художника освещать все стороны жизни без ограничений. Искусство реализма показывает взаимодействие человека со средой, воздействие общественных условий на человеческие судьбы, влияние социальных обстоятельств на нравы и духовный мир людей, активную преобразующую роль общественных движений» [11, 318].

И это абсолютно верно отражает направленность осетинской литературы критического реализма в XIX — начале ХХ в.

И еще очень важная особенность, присущая ей — это наличие остро выраженного социального конфликта в художественных произведениях всех жанров. Обстоятельства, характер конфликтности в реалистическом типе мышления осетин в XIX — начале ХХ вв. играют очень важную роль, т.к. реализм стремится воссоздать действительность во всех ее противоречиях, бытовых, социальных и нравственных столкновениях. Критический реализм раскрывает, как отражается эпоха во внутреннем мире и поведении человека, как детерминирует их, прослеживая прямую зависимость того и другого от социальных, нравственных, религиозных представлений, от конкретных условий человеческого существования, т.е. социально-бытового фона эпохи. При этом критический реализм исходит из того, что обстоятельства — необходимая предпосылка раскрытия душевного мира человека. Выявляет глубину и природу человеческих чувств, свойственных разным типам личности. Анализирует процесс развития характера, глубин человеческого духа.

Важно также то, что реалистический тип художественного мышления отражает отношение искусства, этнокультуры к объективной действительности, воспроизводя жизненную правду, что удается, благодаря наличию в произведениях Коста Хетагурова, Сека Гадиева, Арсена Коцоева и других писателей остро выраженного социального конфликта.

5. Верность жизненной правде. Художественное сознание осетин в XIX — начале ХХ в. отразило глубинные качественные изменения, происшедшие в природе человеческой личности. Осетинская литература и, шире, культура осетин, открыла новый тип личности, т.е. реализовала гуманизм (человеколюбие как важнейший творческий принцип).

В XIX в. произошла масштабная экономическая и политическая интеграция. Расширяются и возможности искусства: в нем, в его интерпретации большую общественную значимость и эстетическую ценность приобретают социальные процессы, т.е. искусство активно осуществляет социологический анализ. Оно дает и тонкий психологический портрет общества, акцентируя нюансы человеческой психологии. Описывает быт людей (занимается и бытописанием), природу (дает пейзажные описания) и т.д. Но самые главные изменения, конечно же, происходят в центральном объекте искусства: в человеке и его многогранных взаимосвязях с миром. И даже внутренний, духовный мир человека уже интерпретируется искусством как явление, феномен. Конечно же, и изменения в самой действительности вызвали к жизни новый тип художественной концепции мира и человека, сформулированные критическим реализмом.

Действительность и человек предстали в осетинском искусстве критического реализма XIX — начала ХХ вв. во всей их противоречивой сложности и богатстве эстетических свойств. При этом, разумеется, принципом обобщения в критическом реализме является принцип типизации, предполагающий правдивость деталей и показ типических характеров, которые действуют в типических обстоятельствах. То есть искусство переходит к социально-эстетическому, философско-этическому принципу трактовки сущности человека.

И не случайно. Ведь, искусство, как форма общественного сознания, отражает объективно-реальный мир. Но художественное сознание, реализованное в сфере искусства, — не пассивно-зеркальное отражение действительности. В результате верность жизненной правде в творчестве Коста Хетагурова, Сека Гадиева, Арсена Коцоева и др., становится важнейшим критерием их творчества в целом, определяя художественность всей осетинской литературы. То есть изображение жизни в их произведениях носит не абстрактно-условный, отвлеченно-аллегорический характер, а порождает абсолютную степень жизненной достоверности. И эта непосредственная достоверность в процессе художественной типизации достигается изображением жизни «в формах самой жизни». При этом жизненность образов и ситуаций в творчестве осетинских писателей не отвергает иных способов художественного выражения (мифа, символа, гротеска, аллегории), подчиняющихся реалистическим принципам изображения жизни, познания человека и общества в их органических взаимоотношениях. Так, в реалистическом типе художественного сознания осетин верность действительности — ведущей эстетический принцип. В результате происходит качественная эволюция художественного сознания осетин в XIX — начале ХХ в.

6. Историзм. Искусство критического реализма утверждало, что человек не может достичь счастья, независимости в обществе, основанном на власти денег, т.е. в буржуазном обществе.

Осетинское искусство критического реализма вбирало в себя опыт мировой и русской культуры на своей национальной основе, жило заботами своего народа.

На арену истории вышла новая реальность — общество и человек этнический в единстве бытия, человек и мир человека, представляющий собой систему бесконечных взаимосвязей и взаимодействий. Ведь человек и его этнический мир — это нечто уникальное, имманентно единое и единственное, мир бесконечной сложности, вечных сомнений и альтернатив. Более того, мир этнического мироощущения неисчерпаем и глубок, непрерывно развивается, опираясь на свободный, творческий, «пассионарный» импульс человека, что обуславливает исключительную сложность его познания. Все это утверждали своим творчеством Коста Хетагуров, Сека Гадиев и их современники. Новые ресурсы этнического бытия, его субстанциональные основания и духовно-ментальные особенности и выступили фундаментальной основой, базисом становления художественного сознания осетин нового, буржуазного типа с его мощным методом — критическим реализмом.

Художественное освоение мира в осетинском искусстве критического реализма порождало новые формы, отражающие исторический смысл освободительной борьбы пролетариата, возрастание роли трудового народа в историческом процессе. И это вполне закономерно, ведь в критическом реализме всегда присутствует социальный момент, т.е. критический реализм проявляет особый интерес к тем жизненным явлениям, в которых наиболее полно выразились взаимоотношения людей, их психология, детерминированные спецификой социально-исторического бытия этноса-народа-нации. То есть критический реализм как тип художественного мышления в осетинской литературе достигает определенной степени непосредственной жизненности в осмыслении и постижении мира и человеческого характера. И это — один из важнейших этапов в историческом формировании развитых форм реализма уже в XIX‑XX вв., стремящихся к непосредственной достоверности изображения, к художественному воссозданию жизни «в формах самой жизни».

Итак, исходя из того, что «…реализм предполагает, помимо правдивости деталей, правдивое воспроизведение типичных характеров в типичных обстоятельствах» [9, 6], в осетинской литературе XIX — начале ХХ в. можно заметить, как всеобщее, универсальное проявляется в частном, национальном. Историзм помог обеспечить преемственность в развитии осетинской культуры, обеспечить «взаимопонимание» эпох. Так, в художественном сознании осетин в XIX — начале ХХ вв. стали актуальны опыт, мышление, миропонимание древних наших предков.

Осетинская картина мира в данную эпоху бытийна, онтологична. Она формируется в сфере объективного исторического развития. И субстанциальные основы национального существования, т.е. метафизическое измерение, дают основание еще раз подчеркнуть, что национально-локальное осетинской культуры в целом, осетинской литературы в частности есть средоточие целого, т.е. общероссийского, общегосударственного. Именно поэтому художественное сознание осетин укоренило в XIX‑XXI вв. такие явления, как двуязычие, полилингвальное образование, восприимчивость транскультурной эстетики. Оно предопределило возникновение проблем взаимодействия и взаимопонимания осетинской и русской / российской национальных культур, сохранения национального духовного символического пространства. Ведь в XIX в. произошли кардинальные изменения в общественном бытии и сознании осетин. В результате сформировался определенный культурный тип с присущими ему характерными особенностями, обусловленными законом преемственности традиций фольклорного типа художественного сознания осетин:

1) это демократичность осетинской культуры;

2) господство в ней таких эстетических категорий, как красота, мера и гармония, ее антропоморфизм, согласно которому человек есть мера всех вещей;

3) смысл — в формировании достойной личности; идеала — прекрасного и доброго человека, мужество и доблесть как лучшие качества: честность, трудолюбие, доброжелательность.

Итак, осетинская художественная литература дооктябрьского периода активно развивалась. В ней творчески формировался критический реализм, который, во‑первых, достоверно раскрывая человеческий характер, ставил вопросы о сути человека, о человеческой природе, о сущности общественных отношений и смысле жизни. То есть показывал богатство жизненного содержания, взаимосвязи события и характера человека. Историзм реалистического типа мышления проявлялся в том, что он раскрывал, как отражается эпоха во внутреннем мире и поведении человека, как детерминирует их, прослеживая прямую зависимость того и другого от социальных, нравственных, религиозных представлений, от конкретных условий человеческого существования,

т. е. социально-бытового фона эпохи. При этом критический реализм исходил из того, что обстоятельства — необходимая предпосылка раскрытия душевного мира человека. И огромное влияние на формирование данного типа культуры осетин в XIX — начале ХХ вв. оказал принцип историзма.

Итак, во второй половине XIX в. в художественном сознании осетинского общества зарождается критический реализм, т.к. пришло осознание несоответствия буржуазного строя нормам гуманизма. Критический реализм в XIX — начале ХХ вв. выразил социальный протест в обществе и связь с освободительным движением. По новому был осмыслен конфликт личности и общества, его социальная природа. В связи с этим осетинское художественное сознание осваивало новые способы постижения человеческого характера, его психологию.