ИЗВЕСТИЯ СОИГСИ

Во второй половине 1940‑х — начале 1950‑х гг. острейший кадровый дефицит в результате невосполнимых потерь, понесенных СССР в период Великой Отечественной войны, выдвинул проблему формирования профессиональных кадров специалистов в качестве приоритетного направления государственной образовательной политики. На фоне технологического прорыва в различных отраслях милитаризованной мировой экономики восстановление и дальнейшее развитие научно-педагогического кадрового потенциала рассматривалось как важнейшее условие обеспечения национальной безопасности страны. С решением этой задачи связывалось успешное восстановление и развитие тяжелой промышленности и железнодорожного транспорта, обеспечение технического прогресса во всех отраслях (чтобы «превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами СССР»); повышение обороноспособности страны и оснащение вооруженных сил новейшей военной техникой [1, 236].

Огромный урон в годы войны был нанесен и без того немногочисленным научно-педагогическим кадрам Северной Осетии. Многие научные работники, преподаватели вузов погибли на полях сражений, другие оказались далеко за пределами своей «малой родины». Сразу же после окончания войны руководство вузов и научных учреждений республики изыскивает возможности для восполнения понесенных потерь и увеличения численности научно-педагогических кадров. При содействии местных партийно-советских органов предпринимаются конкретные шаги по возвращению в Северную Осетию оставшихся в живых представителей научной интеллигенции и продолжавших службу в различных уголках огромной страны. Восстанавливаются на работе возвращавшиеся домой после отбытия наказания по политическим статьям. В республику приглашаются специалисты из других регионов страны. Подготовка кадров ведется и через аспирантуру [2, 16; 3, 2].

С целью закрепления имевшихся специалистов и активизации научной и педагогической деятельности формировалась система материальных и моральных стимулов. С 1 апреля 1946 г. были повышены должностные оклады ученым и преподавателям. Выплачивались гонорары за научные публикации. В условиях действовавшей карточной системы при распределении промышленных и продовольственных товаров принимались во внимание занимаемая должность, научная степень и звание. Была принята система поощрений, награждений грамотами, орденами и др. [4, 24‑25, 47; 5, 210]

Вместе с тем, в послевоенный период, после некоторой либерализации духовной жизни общества, наблюдавшейся в годы войны, происходит постепенное ужесточение политического курса во всех сферах общественной деятельности. Усиление идейно-политической регламентации в научно-образовательной сфере выразилось, в частности, во введении с 1948 г. персонального учета научных работников. Благодаря информации, содержавшейся в карточках учета, власть получала реальные рычаги для контроля умонастроений интеллигенции и корректировки поведения творческой личности в нужном ей направлении [5, 210].

Об усилении давления на научную интеллигенцию в Северной Осетии в отмеченный период свидетельствуют документы заседания бюро Северо-

Осетинского обкома ВКП (б) от 27 мая 1950 г. Бюро обкома рассмотрело вопрос о состоянии научно-педагогических кадров в высших учебных заведениях Северо-Осетинской АССР. По итогам обсуждения было принято постановление «О подборе, расстановке и воспитании профессорско-преподавательских кадров вузов республики». Этот документ, по сути, определил основные принципы организации кадровой политики в сфере науки и образования в республике на ближайшие десятилетия. В основу решений бюро обкома ВКП (б) были положены данные проверки вузов, организованной отделом пропаганды и агитации обкома. Результаты проверки были изложены в публикуемой ниже справке.

Для исследователя регионального среза истории советской науки и высшей школы этот документ представляет несомненный интерес. Ценность документа, прежде всего, в его высокой информативности. Справка включает данные о количественных и качественных характеристиках профессорско-преподавательского корпуса вузов республики на момент проверки. В ней содержатся сведения, прямо или косвенно позволяющие судить о национальной принадлежности, социальном происхождении, общественно-политических взглядах и научных пристрастиях кадрового состава. В документе заложена информация об источниках и каналах пополнения научно-педагогических кадров, о причинах высокой текучести среди персонала вузов республики в конце 1940‑х — начале 1950‑х гг.

Анализ представленной в документе информации позволяет выявить основные тенденции в развитии кадровой политики в научно-образовательной сфере и определить позицию власти в отношении обсуждаемого вопроса.

Документ проясняет такие устойчивые выражения, принятые в политической лексике 1940‑х — 1950‑х гг., как: «серьезные компрометирующие материалы», «происхождение из зажиточной семьи», «семейственность», «связь с буржуазными националистами», «выходцы из социально-чуждой среды», «наличие судимости по политической статье», «не внушающие политического доверия» и т.д.

В целом публикуемый документ достаточно ясно характеризует кадровую политику в сфере науки и образования в послевоенное десятилетие, базировавшуюся на принципе: «освобождение от лиц, не соответствующих своему назначению по политическим и деловым качествам». Под эту формулировку мог попасть любой, кто служил в белой армии, находился на оккупированной территории во время войны, был в плену и освобожден американскими войсками и т.д. [6, 25‑31]

Очевидно, что предпочтение политических критериев отбора и аттестации научно-педагогических кадров в ущерб их профессиональным качествам крайне негативно сказывалось на творческом потенциале вузов и действовавших на их базе научных учреждений. Сложившаяся система предпочтительного отбора по социально-классовым и политическим признакам усугубляла проблему острой нехватки научно-педагогических кадров. Попытка решить ее за счет привлечения в научно-образовательную сферу молодежи не всегда срабатывала, поскольку и здесь главными критериями отбора выступали, прежде всего, «политическая благонадежность», социальное происхождение претендентов и лишь затем — природные способности и предрасположенность к занятиям наукой и преподаванию [5, 211].

Совершенно очевидно, что власть понимала изъяны такой политики при решении кадровых вопросов в системе науки и образования и должна была их учитывать. Анализ событий, последовавших вслед за реализацией принятых бюро Северо-Осетинского обкома ВКП (б) решений (постановление бюро обкома от 27 мая 1950 г.) по итогам проверки профессорско-преподавательского состава вузов республики, дает право говорить об определенной избирательности власти при проведении репрессивных мер в отношении лиц, которым было отказано в политическом доверии.

Действительно, в конце 1940‑х — начале 1950‑х гг. определенная категория преподавателей вузов подверглась гонениям (лишение занимаемой должности, увольнение, исключение из партии, арест). Другие, несмотря на «шероховатости» в биографии, расцененные как проявление «политической неблагонадежности», продолжили работать, причем некоторые из них впоследствии не раз положительно отмечались и поощрялись по итогам научной и педагогической деятельности. Подобная политика «поощрения и наказания», активно реализуемая властью в послевоенные десятилетия, служила весьма эффективным профилактическим средством для предотвращения проявлений политической нелояльности со стороны наиболее образованных, интеллектуальных слоев общества и, вместе с тем, позволяла отчасти восполнить острую нехватку в профессиональных научных и научно-педагогических кадрах.

Публикуемая справка извлечена из фонда № 1 Северо-Осетинского обкома КПСС Центрального государственного архива историко-политической документации РСО-А (Общий отдел). На первой странице текста в правом верхнем углу стоит гриф «Сов. секретно», и помещена надпись «Вопрос обсужден бюро обкома ВКП (б) 27 / V — 50 г.», в левом углу — «Бекузарову. 28 / V — 50 г. Чуркин». Справка датируется в соответствии с этими записями. Учитывая порядок рассмотрения выносимых на заседание бюро обкома партии подобных документов, можно предположить, что он был составлен не позднее второй декады мая 1950 г. Текст документа снабжен примечаниями. Внесены орфографические и пунктуационные исправления. Редакторские дополнения сокращенных слов заключены в угловые скобки.

Совершенно секретно

СПРАВКА¹

ЦГА ИПД РСО-А. Ф. 1. Оп. 6. Д. 261. Л. 25‑34.

В результате ознакомления на месте с состоянием профессорско-преподавательских кадров высших учебных заведений Северо-Осетинской АССР — горно-металлургического, педагогического, сельскохозяйственного и медицинского институтов установлено, что преподавательский состав вузов засорен выходцами из социально-чуждой среды и лицами, не внушающими политического доверия.

Из 460 чел<овек> общего количества профессоров и преподавателей около 25 % имеют сами или их родственники серьезные компрометирующие материалы. Около 6 % всего состава являются выходцами из социально-чуждой среды или привлекались в прошлом за антисоветскую деятельность, более 7 % находились продолжительное время в плену у немцев в годы Великой Отечественной войны или проживали на оккупированной немцами территории, отдельные из этих лиц активно работали у немцев, 31 человек служили в белой армии или находились на территории белых. В горно-металлургическом институте из 99 человек профессорско-преподавательского состава имеется более 30 % лиц, не внушающих политического доверия или требующих тщательного их изучения. 20 % всего коллектива служили в армии Колчака, Деникина и др<угих> белых армиях, часть из них находилась на оккупированной территории и работала на немцев и находилась на территории белых. Например, профессор кафедры поисково-разведочного дела Арсентьев А. Б. служил в армии Колчака, в 1938 г. осуждался за антисоветскую деятельность, оставался на оккупированной территории и сотрудничал с немцами. Заведующий кафедрой физики Скублевский Е. М. был на оккупированной территории, работал на немцев, печатал научные труды в фашистской прессе. Новиков, доцент кафедры служил офицером в белой армии, заведовал хозяйственно-артиллерийским парком у Колчака. В белой армии служил также Агеенков², зав. кафедрой металлургии благородных металлов, Калье А. К., зав. кафедрой общей и физической химии, Кузнецова Н. Н., доцент, Кудинов И. В., ст. преподаватель. Длительное время находились в плену у немцев т<оварищи> Тотоев Б. С., Асеев И. В., Донченко П. И.

Доцент кафедры Хамицевич К. И. исключен из партии, находился на оккупированной территории, его брат в 1932 г. арестован органами советской власти. Преподаватель английского языка Ксенжепольская — полька, долгое время жила в Швейцарии, по сообщению руководства института по политическим и деловым данным требует замены, политически сомнительная личность.

В Государственном педагогическом институте работает 8 человек профессоров и преподавателей, которые являются выходцами из социально-чуждой среды, 17 чел<овек> преподавателей были в плену у немцев в период Отечественной войны и на оккупированной территории, 4 челов<ека> привлекались органами советской власти за антисоветскую деятельность. Например, Доев А. Б. в 1941 г. осуждался по 58 статье, его отец офицер старой армии осужден в 1937 г.; Собиев И. А., зав. кафедрой химии выходец из зажиточной семьи, служил в старой армии, находился на территории белых, связан с буржуазными националистами, имеет родственников, осужденных советской властью; Зангиев Н. М., зав. кафедрой общей физики имел связь с буржуазными националистами, его дядя и брат — белые эмигранты.

Необходимо отметить, что руководство институтов часто без достаточной проверки и изучения политических и деловых качеств выдвигает на заведование кафедрами лиц непроверенных. Благодаря такой практике, есть кафедры, где большинство преподавателей и руководители имеют отрицательные автобиографические данные. Например, в горно-металлургическом институте — кафедры поисково-разведочного дела, металлургии тяжелых металлов, физики; в государственном педагогическом институте — кафедры всеобщей истории, химии, общей физики; в сельскохозяйственном институте — кафедра зоологии и общего земледелия. Например, на кафедре поисково-разведочного дела горно-металлургического института, зав. кафедрой тов<арищ> Шарапов И. П., член ВКП (б) с 1939 г., работает в институте с 1948 г., по своей научной работе был связан с ныне арестованным Крейтером, к служебным обязанностям относится недобросовестно, допускает ухаживание за студенткой Никифоровой, авторитетом не пользуется. На этой кафедре имеется 5 чел<овек> преподавателей с компрометирующими данными.

В сельскохозяйственном институте заведующий кафедрой зоологии т<оварищ> Тарноградский Д. А.³ происходит из семьи крупного торговца, долгое время жил за границей и окончил парижский университет. На этой кафедре работают лица, не внушающие политического доверия: преподаватель Калугин С. Г. с 1941 по 1943 г. находился в плену у немцев; ассистент Пупков П. М. с 1919 по 1920 г. служил в белой армии, с 1943 по 1945 г. был в плену у немцев, освобожден американскими войсками. В государственном педагогическом институте на кафедре всеобщей истории (зав. кафедрой т<оварищ> Дядькин) большинство преподавателей имеют серьезные компрометирующие данные, из них Доев А. Б. осуждался за антисоветскую деятельность; т<оварищ> Сидоров А. В. был длительное время в плену у немцев (несмотря на это после окончания института Доев и Сидоров были оставлены на этой кафедре); Малкиель И. В. с 1941 по 1945 г. находился в плену у немцев.

Из общего числа заведующих кафедрами около 30 чел<овек> имеют в прошлом компрометирующие данные или не удовлетворяют по своим деловым качествам. Например:

Бугданов Г. Б., зав. кафедрой энтомологии сельскохозяйственного института, беспартийный, происходит из зажиточной семьи, восхваляет старую школу, высказывает антисоветские настроения. В статье к 25‑летнему юбилею республики поместил фамилию врага народа Санина.

Рубилин Е. В., зав. кафедрой почвоведения, выходец из социально-чуждой среды.

Бороденок А. И.⁴, зав. кафедрой ветеринарии, судился в прошлом за антисоветскую деятельность.

Скублевская М. В., зав. кафедрой внутренних болезней медицинского института, находилась на оккупированной территории, ее муж Скублевский — работник горно-металлургического института, находясь с нею в оккупации, работал на немцев.

Фетисенко И. В., зав. кафедрой биохимии, руководство кафедрой не обеспечивает, на критику реагирует неправильно, создавая склочную обстановку на кафедре, подготовкой научных кадров не занимается и высказывает антисоветские настроения.

Питенко Н. Ф., зав. кафедрой ухо, горло, носа, служил в старой армии фельдшером, участвовал в борьбе против советской власти, состоял в партии левых социал-революционеров.

Папиташвили М. Е., зав. кафедрой акушерства и гинекологии пребывал на территории белых, культивирует на кафедре семейственность, бросив семью, сожительствует со студенткой Калашниковой, которую взял ординатором к себе на кафедру.

Среди преподавателей вузов отмечается относительно большая текучесть. Так, по данным институтов за 1948‑1950 гг. принято в институты 105 чел<овек>, уволено 72, из них в горно-металлургическом институте за это время уволено 23, в педагогическом — 30.

Имеется ряд фактов, когда принимаются на педагогическую работу в институт люди без тщательной проверки. За последнее время в горно-металлургическом институте по компрометирующим материалам уволено 8 чел<овек>, приняты Ксенжепольская, Арсентьев, Еремин, Тотоев, Николаев, Хамицевич, компрометирующие данные которых указаны выше.

В сельскохозяйственном институте в 1948‑1950 гг. приняты на преподавательскую работу Редько и Акимова, ныне арестованные; Желдаков, который с 1941 по 1945 гг. находился в плену у немцев и освобожден американскими войсками.

В педагогическом институте за последние два года уволены в связи с арестом и судимостью 5 человек, по сокращению и собственному желанию — 13 чел<овек>. В 1949 г. был принят профессор Алборов⁵, возвратившийся в 1947 г. из лагеря по отбытию срока наказания, как буржуазный националист, которому сразу было поручено руководство кафедрой. Через некоторое время Алборов вновь допустил антисоветский выпад, выслан из гор<ода> Дзауджикау. В 1948 г. принят Порошин В. А., позднее осужденный органами советской власти; приняты Малкиель И. В., который был в плену у немцев с 1941 по 1945 гг., Берг Э. И. и Вибэ Я. А. — немцы.

Невнимание к подбору кадров и изучению со стороны соответствующих организаций приводит к тому, что у руководства отдельных вузов стоят лица, не обеспечивающие этой работы. Так, в сельскохозяйственном институте работает заместителем директора по учебной и научной работе тов<арищ> Грабовский И. С., член ВКП (б) с 1942 г., белорус, в 1921‑1924 гг. состоял членом «Белорусской ассоциации студентов», которая вела активную антисоветскую работу, многие участники ее были осуждены органами советской власти. Грабовский, зная об этом, скрыл от партии, за что ему объявлен строгий выговор.

В горно-металлургическом институте заместителем директора по учебной и научной работе является т<оварищ> Стешенко А. И. беспартийный, который самостоятельно не решает вопросов, находился на территории белых.

В медицинском институте заместитель директора Брин Б. М.⁶ не уделяет внимания росту молодых ученых кадров, в политическом отношении непроверенный, авторитетом не пользуется.

Из проведенного ознакомления с личными делами профессорско-преподавательского состава, бесед с директорами и секретарями парторганизаций институтов видно, что при приеме и выдвижении на преподавательскую работу директора и секретари парторганизаций высших учебных заведений не уделяют внимания изучению кадров, не придают значения социальному происхождению принимаемых, совершенно не интересуются их прошлой деятельностью и не обращают внимания на компрометирующие данные.

Как правило, характеристики с прежнего места работы не запрашиваются. Личные дела многих преподавателей не в порядке. Листки по учету кадров и автобиографий не обновляются (есть много дел давности 1937‑1939 гг.).

Директора и секретари парторганизаций личные дела преподавателей не смотрят и людей по ним не изучают.

За последнее время руководители вузов (педагогического и медицинского) принимают некоторые меры по освобождению от лиц, не соответствующих своему назначению по политическим и деловым признакам. Однако, как показывают перечисленные выше факты, еще имеет место большая засоренность профессорско-преподавательского состава.

Решение задачи укомплектования профессорско-преподавательского состава нужными кадрами серьезным образом тормозится тем, что руководители вузов не занимаются по‑настоящему вопросом выращивания молодых научных работников и смелого выдвижения их. Так, например, за последние три года только 3 молодых научных работника в горно-металлургическом институте получили ученую степень кандидата наук. По педагогическому институту из 136 чел<овек>, не имеющих степени и звания, защитило диссертации только 6 чел<овек>, по медицинскому и сельскохозяйственному институтам только по 2 ассистента представили кандидатские диссертации к защите.

Совершенно неудовлетворительно проводится работа по выращиванию преподавательских и научных кадров из коренной национальности — осетин. Так, например, в горно-металлургическом институте из 99 чел<овек> профессорско-преподавательского состава только 6 чел<овек> осетин<ы>, в сельскохозяйственном институте из 77 чел<овек> только 10.

Плохо поставлена работа с аспирантами. Как правило, аспиранты оканчивают аспирантуру без защиты диссертаций, и многие из них долгое время после окончания не растут в научном отношении. Например, по педагогическому институту за последние 10 лет из 19 окончивших аспирантуру ни один не защитил диссертации. По горно-металлургическому институту из 5 чел<овек>, окончивших аспирантуру в послевоенный период, ни один еще не защитил диссертации.

Несмотря на наличие аспирантуры и ординатуры при вузах, подбор аспирантов проводится неудовлетворительно и зачастую по семейному признаку. Так, например, в горно-металлургическом институте из 3 аспирантов двое имеют компрометирующие данные. Аспирантка Кузнецова Л. М. имеет отца, который служил в 1919 г. в белой армии; аспирант Емекеев В. И.⁷ был на оккупированной немцами территории. В медицинском институте оставлены в ординатуре Эрб Н. В., отец которого арестован в 1937 г.; Динензон А. И., мать которого Озерецкая Р. Т. — зав. кафедрой этого же института. У Динензона дядя лишался избирательных прав и арестован в 1937 г., а в настоящее время арестован его отец Динензон И. М.; Саламов Б. А., отец которого раскулачен в 1929 г.; Баракова А. Г.⁸, отец которой арестован в 1936 г., а мать — в 1938 г., брат во время войны пропал без вести, сама Баракова находилась на оккупированной территории.

В сельскохозяйственном институте был принят в аспирантуру т<оварищ> Калугин С. Г., который с 1941 по 1943 гг. находился в плену у немцев. В характеристике на Калугина С. Г., при представлении его на утверждение в аспирантуру, пребывание его в плену не указано.

Неудовлетворительное обучение и выдвижение молодых научных кадров объясняется в значительной мере плохой работой кафедр.

На кафедрах не развернута критика и самокритика, имеют место факты семейственности, что мешает изучению и воспитанию профессорско-преподавательского состава, повышению качества учебной и научно-исследовательской работы. На ряде кафедр в институтах работают лица, которые находятся в близких родственных отношениях. В горно-металлургическом институте зав. кафедрой общей металлургии — Погорелый, ассистентом этой кафед­ры работает его жена Береславцева; зав. кафедрой поисково-разведочного дела — т. Шарапов, его жена — ассистент этой же кафедры. В этом институте зав. библиотекой работает Замулин, а старшим библиографом этой же библиотеки является его жена. В медицинском институте руководители кафедр т<оварищи> Брин, Липец, Папиташвили работают вместе со своими женами на одной кафедре.

В сельскохозяйственном институте зав. кафедрой марксизма-ленинизма работает т. Дзокаев, его жена беспартийная, работает у него заведующей кабинетом марксизма-ленинизма. Такие же факты имеются и в пединституте.

В результате семейственности, руководители кафедр уделяют большее внимание своим родственникам и не заботятся о росте остальных научных работников.

Исходя из изложенного, считаем, что директора, секретари парторганизаций институтов недостаточно уделяют внимание изучению, подбору и расстановке научно-педагогических кадров в высших учебных заведениях, слабо занимаются ростом молодых научных кадров и их выдвижением.

Парторганизации систематически не оказывают помощь институтам в этом вопросе.

Подпись: М. Кайтуков⁹

1. Справка подготовлена отделом пропаганды и агитации Северо-Осетинского обкома ВКП (б) и представлена на заседание бюро Северо-Осетинского обкома ВКП (б) 27 мая 1950 г.

2. Агеенков В. Г. — профессор Северо-Кавказского горно-металлургического института, помимо педагогической деятельности, вел большую научную работу. В 1960‑е гг. бригада научных сотрудников института во главе с В. Г. Агеенковым оказала техническую помощь Челябинскому металлургическому заводу по внедрению разработанного учеными СКГМИ метода высококислотного режима производства металла [7, 37].

3. Тарноградский Давид Абрамович — заслуженный деятель науки СОАССР, один из основателей Горского сельскохозяйственного института, многие годы возглавлял кафедру зоологии института. Под его руководством был накоплен обширный экспедиционный материал, на основе которого были описаны многие, неизвестные прежде в науке виды простейших организмов, обитавших в водоемах Северного Кавказа. Исследования ученого по гидробиологии Северного Кавказа, получившие мировое признание, способствовали успешной борьбе с малярией в регионе [8, 18].

4. Бороденок Антон Иванович в 1968 г. за успешную педагогическую, научно-исследовательскую и общественную деятельность и в связи с 50‑летием ГСХИ награжден значком «Отличник социалистического сельского хозяйства» [8, 48].

5. Алборов Борис Александрович (1886-1968) — известный филолог-языковед. Был осужден по обвинению в буржуазном национализме. В 1947 г., после восьмилетнего пребывания в ссылке, вернулся в Северную Осетию. В 1949 г. восстановлен в должности зав. кафедрой пединститута. На одном из занятий, в ответ на восторженное высказывание студента в адрес статьи И. В. Сталина по вопросам языкознания, неосторожно заметил, что не считает Сталина лучшим языковедом. Информация об инциденте быстро дошла до «нужного адресата». В условиях разворачивавшейся дискуссии в языкознании лучшим выходом из неблагоприятно складывавшейся вокруг ученого ситуации бы отъезд из республики. Прислушавшись к совету осведомленного доброжелателя, Б. А. Алборов уехал к сыну в Среднюю Азию. Назад вернулся только в 1954 г. [9, 213].

6. Брин Борис Михайлович (1895-1961) — профессор, зав. кафедрой патологической физиологии Северо-Осетинского мединститута в 1941‑1961 гг. В 1946 г. награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Основатель научного направления, являющегося сегодня одним из ведущих в Северо-Осетинской госмедакадемии. Под его руководством впервые в институте стали изучаться механизмы развития профессиональной патологии, прежде всего силикоза. По признанию учеников — прекрасный преподаватель, «педагог от Бога» [10, 202, 206].

7. Емекеев В. И. был одним из разработчиков конструкций заряжающих устройств для глубоких скважин, минных камер и шпуров. В конце 1950‑х — начале 60‑х гг. коллектив ученых института провел работы по механизации взрывных работ на Тырныаузском, Алтын-Топканском и Сихотэ-Алинском комбинатах. Приборы для заряжения патронированными взрывными веществами скважин и шпуров прошли государственные испытания в мае 1962 г. и были приняты к серийному производству. Такими приборами заряжались взрывные скважины не только на отмеченных комбинатах, но также на Криворожских рудниках и комбинате «Апатит». Профессор В. И. Емекеев внес большой вклад в изобретательскую деятельность в институте. В 1970‑е гг. на его счету было 14 авторских свидетельств [7, 54; 11, 3].

8. Баракова А. Г. — дочь писателя Гино Баракова, расстрелянного в 1937 г., после окончания ординатуры многие годы успешно работала фтизиатром.

9. Кайтуков М. Б. в 1950‑1951 гг. являлся заведующим отделом пропаганды и агитации Северо-Осетинского обкома ВКП (б).

Документ подготовлен к публикации И. Т. Цориевой

____________________________________________________

1. Новейшая история Отечества. XX век. М., 1997. Ч. 2.

2. ЦГА РСО-А. Ф. 126. Оп. 2. Д. 317.

3. ЦГА РСО-А. Ф. 126. Оп. 2. Д. 327.

4. Научный архив СОИГСИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 65.

5. Цориева И. Т. Проблема восстановления и развития кадрового потенциал советской науки во второй половине 1940‑х — первой половине 1950‑х гг.: По материалам Северной Осетии // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2012. № 7 (21). Ч. 3. С. 209‑212.

6. ЦГА ИПД РСО-А. Ф. 1. Оп. 6. Д. 261.

7. 50 лет Северо-Кавказскому горно-металлургическому институту. Орджоникидзе, 1981.

8. 50 лет Горскому сельскохозяйственному институту. Орджоникидзе, 1977.

9. Цориева И. Т. Наука и образование в культурном пространстве Северной Осетии (вторая половина 1940‑х — первая половина 1980‑х гг.). Владикавказ, 2012.

10. История Северо-Осетинской государственной медицинской академии. Владикавказ, 2001.

11. ГАРФ. Ф. 605. Оп. 1. Д. 1402.

скачать статью PDF