| Р. Г. Цопанова, А. Г. Техова ФУНКЦИИ ЭМОЦИОНАЛЬНО-ЭКСПРЕССИВНЫХ ГЛАГОЛОВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ОСЕТИНСКОГО ПИСАТЕЛЯ А. А. ГУЧМАЗТЫ |
 |
DOI 10.23671/VNC.2019.70.27647В статье исследуются функции эмоционально-экспрессивных глаголов (простых, составных и сложных форм глагола) в языке произведений А. А. Гучмазты. Эти глаголы образуют доминантный языковой компонент художественных текстов писателя. Эмоционально-экспрессивные свойства глаголов в осетинском языке связаны с их денотативным значением и коннотативными особенностями их морфологических форм, а также с приобретенными глаголами в художественном тексте семантико-стилистическими свойствами. Они выступают универсальным способом характеристики эмоционального и психического состояния действующих лиц, формируют авторскую субъективность. Языковые образы, в создании которых участвуют эмоционально-экспрессивные глаголы, дают представление о национальном видении картины мира и формируют языковую картину мира народа. В произведениях Гучмазты созданы образы сельских жителей, живущих по утвердившимся морально-нравственным нормам. Для создания экспрессивного контекста Гучмазты использует невербальные средства, в состав которых включаются экспрессивные глаголы в метафорическом значении, осложняемые олицетворением, сравнением, гиперболой. Писатель хорошо знает психологию своих читателей, понимает, как каждый из них может воспринять чужую боль, эмоцию, понять поступок и какими словами это можно донести до читателя. Ключевые слова: эмоционально-экспрессивные глаголы, экспрессивность, языковая картина мира.
Язык произведений осетинского писателя А. А. Гучмазты характеризует яркая эмоционально-экспрессивная окрашенность, создаваемая многими лексическими средствами, которые выражены различными частями речи, в том числе и глаголами. В его художественном воспроизведении действительность предстает в виде порядка и хаоса, отражающего жизнь определенного социума. Эмоционально-экспрессивные глаголы образуют доминантный языковой компонент художественных текстов Гучмазты. Писатель часто прибегает к гиперболичным описаниям психического или эмоционального состояния персонажей, заостряет внимание читателя на тех их поступках, помыслах, мечтаниях, которые важны для раскрытия их характеров и понимания идей автора. В силу этого понятно обращение к эмоционально-экспрессивным средствам. Эмоционально-экспрессивные свойства глаголов в осетинском языке связаны с их лексическим значением и многообразными морфологическими формами. Одни из них нейтральны в стилистическом отношении, а другие имеют функционально-стилистические и эмоционально-экспрессивные свойства. Цель нашего исследования — описание тех глаголов из произведений Гучмазты, которые имеют эмоционально-экспрессивное значение и выполняют различные функции в связи с поставленными писателем художественными задачами. Кроме того, их содержание отражает национальное видение картины мира. В данной статье в заданном аспекте анализируются простые и составные глаголы, сложные формы глаголов как средство создания экспрессивного контекста и формирования образов литературных героев в произведениях Гучмазты. При исследовании эмоционально-экспрессивных глаголов были использованы следующие методы: описательный, макрокомпонентный анализ значения, который включает рациональную, эмоциональную оценку, а также оценку условия употребления языкового знака, метод компонентного анализа (разграничение предметного и коннотативного значения в глаголе), приемы лингвостилистического анализа художественного текста. Экспрессивность рассматривается как лингвистическая категория, которая включает «семантические компоненты: интенсивность, оценочность, образность, эмотивность». «К ним необходимо добавить… еще функционально-стилистический и изобразительный компоненты» [10, 94]. При анализе глаголов в произведениях Гучмазты будет использован составной термин «эмоционально-экспрессивные глаголы». Эмоционально-экспрессивные свойства глаголов в осетинском языке связаны с их денотативным значением и коннотативными особенностями их морфологических форм, а также с приобретенными глаголами в художественном тексте семантико-стилистическими свойствами. В осетинском языкознании имеется несколько исследований по осетинскому глаголу (работы Х. А. Таказова [7], А. А. Цомартовой [8], З. Б. Дзодзиковой [5], А. П. Выдрина [3] и др.). В приводимых ниже примерах эмоционально-экспрессивные свойства простых и составных глаголов связаны с их денотативным значением: Ус хъоппæг цæстытимæ æрбалæгæрста йæ цурмæ. Йæ къæхты мæсты цæфтæй цъыф пырх кодта. — Женщина ринулась к ней с выпученными глазами; Сæ уд, сæ дзæцц — искуыдæм агæпп кæнын. — Их желание (букв.: их душа, их глазоньки) — прыгнуть куда‑нибудь); Уæддæр Мате уыцы ранæй нæма раггуырст. — Мате все еще не сдвинулся с этого места. Эти глаголы обозначают грубые действия и этим характеризуют отрицательные черты в характерах персонажей. Неодобрительная коннотация им свойственна в обоих числах. Если именная часть составного глагола стоит во множественном числе, то глагол получает дополнительное эмоционально-оценочное значение (сусæгæй гудзиццытæ кæнын — посматривать тайком). Следующую группу образуют глаголы, имеющие эмоционально-экспрессивное значение с компонентом «образность» [10, 94]. Образные значения глаголов образуются на основе метафоризации природных явлений (…афтæ лæугæйæ йæ мидбынаты ныссалдаид –…так стоя и замерзала бы (т.е. застывала) на месте); Йæхи фæсаудалынг кодта ус — Жена помрачнела (букв.: напустила темноту); действий, характерных для человека (Уыцы уæдæзонды цæмæй фелхыскъ кæна, уый та йын ис. — Есть, чем ущипнуть этого недотепу); Æртæ къуыримæ сæ ныддастой. — Выкосили (букв.: выбрили) их за три недели); действий живых существ (…науæд дæ пырх къухты æхсæнты дæр ахъуыздзæн дæ фыдæбон, ацъелф кæндзæн, ныппырх уыдзæни… — не то твой труд выскользнет из твоих рук, разобьется); физического состояния человека (Æмæ уыцы лæгæргæвсты æнагъæддаджы уындæй сæ зæндтæ фæсахъат сты. — И от ужасного вида убийств (букв.: резания человека) их умы помутились (букв.: стали инвалидами); физического действия (Йæ кæуындзæг та йын йæ хурхысæртæ æхсыдта. — Комок плача, поступивший к горлу, душил ее (букв.: грыз верх ее горла); Мæ царды уæхи тъыссут… — Лезете в мою жизнь; Æрмæст йæ хуылфæй æддæмæ рæдывтой йæ мойы ныхæстæ. — Из ее нутра лишь рвались наружу слова мужа); действий, свойственных животным («О, О! Æвдисæн! — рыхыди… — Да, да! Свидетель! — рычал). Эти метафорические образы осложнены олицетворением. Во всех случаях глаголы дают представление об эмоциональном и психическом состоянии действующих лиц. Языковые образы, в создании которых участвуют глаголы для описания состояния литературных героев, формируют языковую картину мира народа. Маркером экспрессивных сем в исследуемых типах глаголов является элемент «очень», «более» [10, 334]. Составные глаголы, образованные от эмоционально-оценочных существительных, прилагательных, становятся носителями их значений и дают положительную или отрицательную оценку какому‑нибудь герою: Адæймаг куы фæтуггопп уа, цыфæнды сырдæй дæр тæссагдæр у. — Если человек озвереет (букв.: покраснеет гребешок), то он опасней любого зверя. Речь идет об Егнате, обозленного на весь мир после полученного им на войне увечья (роман «Благородство твоей души»). Большинство переносных значений глаголов можно считать универсальным способом характеристики героев, но языковое наполнение некоторых связано с национальным видением картины мира:…йæ зæронд сæрæн ын йæхи ныннывонд кодта –…букв.: предназначила себя в качестве жертвы его (Уасила) старой голове; (Нывонд «жертва»; нывондаг «предназначенное для жертвоприношения животное»);…ныффидиссаг æй кæнай адæмы æхсæн –…должна опозорить его (сына) (Фидис «порицание», «хула»); Йе ’нæнхъæлæджы хъуыды йын йæ зæрдæ ацæхæраджынтæ кодта. — Неожиданно возникшая мысль разодрало ей сердце (букв.: превратила в пирог, начиненный свекольной ботвой). Состав эмоционально-экспрессивных глаголов в произведениях Гучмазты пополняют приставочные глаголы, которые выражают поверхностное, основательное, грубое, результативное, интенсивное, внезапное и другие действия, что помогает передать недовольство, досаду, радость и т.д. того или иного персонажа [8]. Гнев и ненависть Егната к ребенку, который по детской наивности стал причиной несчастья в его доме, выражены экспрессивными глаголами:…æмæ иннæ лæдзæджы бырынкъæй нырриуыгъта сывæллоны (…и острием другой палки грубо толкнул ребенка);…æмæ йыл уæд фæсте фæрæт ныххуырста (…и тогда метнул в ребенка топор). Приставочные глаголы образуются как от нейтральных в стилистическом отношении глаголов (Зыдта йæ, ныртæккæ йæ æрфæрсдзысты йæ уазæгæй. — Знала (Матрона), сейчас будут пытать ее о госте), так и эмоционально-оценочных, образных (Нæ мыггаг, дам, нын искуы ныххудинаг кæндзæн –…осрамит нашу фамилию); Ам йæхи фæпарахатзæрдæ кодта (…прикинулась доброй) и др. Компонент экспрессивности ярко выражен в глаголах интенсивного действия. У них больше возможностей для создания запоминающихся художественных картин и образов. Такие глаголы часты в стенаниях Матроны, оплакивающей сына и свою лишенную радости жизнь: Йæ къухтæ йæ риумæ æрбалхъывта. — Прижала руки к груди; Йæ хъæбулы æфсон йæ къухтæ йæ риумæ нылхъывта. — Вместо сына прижала свои руки к груди (букв.: стиснула на груди); Хæдзары иунæгæй куы ныммæлон, уæд мын мæ мард зонгæ дæр куы ничи бакæндзæн. — Если помру в доме в одиночестве…). Однородный ряд с глаголами создает экспрессию повествования, особенно выразительную тогда, когда используются глагольные приставки, способствующие выражению интенсивности действия: Хæдзары йæхи тæрхæгыл æрæппæрста æмæ ныгъгъе-гъе кодта, ныккуыдта, ныдздзынæзта. — Плюхнулась на топчан и зарыдала, заревела, заголосила; Сывæллон фыртасæй зæххыл дæлгоммæ ныххауд, йæ чысыл къухтæй зæххыл ныддæвдæг æмæ йæ тыбыртæ цæгъдæгау кодта… — Ребенок от страха рухнул ничком на землю, вцепился маленькими ручонками в землю… В разговорной речи именная часть сложного глагола во множественном числе в прошедшем времени используется для выражения длительного эмоционального состояния и основательности действия, например, с приставкой ба-: — Мæ рæстæджы мæм иу дæ хуызæн куы фæзындаид, — бакатæйттæ кодта… — Если бы в мое время (в юности) пришел ко мне подобный тебе, — посетовала она). С этой приставкой глагол может выражать однократное действие, указывая на минутное эмоциональное душевное состояние женщины (здесь — Матроны): Чатрийы усмæ бахæлæг кодта, ахæм амонды фыццаг чи у. — Позавидовала жене Чатри за то, что она владеет таким счастьем. Эмоционально-экспрессивные глаголы наделяют глагольные фразеологизмы высокой экспрессией. Их функция — охарактеризовать внутренне состояние героев произведений. Так, фразеологизмы с эмоционально-экспрессивными глаголами и компонентом «зæрдæ» («сердце») как нельзя лучше говорят о душевных муках Матроны, которые вызваны то ее воспоминаниями о нерадостно прожитой жизни, то страхом за малолетнего сына: Æнæнхъæлæджы йæ зæрдæ ныссæххæтт кодта. — Внезапно ее сердце колыхнулось (Гость напомнил ей умершего мужа); Мæнæн та мæ зæрдæ фæрчытæ куы хаудта. — А мое сердце разрывалось на кусочки); Йæ зæрдæ фæцæйскъуыд уый фенгæйæ. — Ее сердце чуть не разорвалось при виде этого; Уайтагъд йæ зæрдæ ауазал, йæ зæрдæ ныдздзынæзта. — Внезапно сердце похолодело, сердце взвыло. Составные сказуемые могут получить экспрессивное значение благодаря вспомогательным неполнозначным глаголам, которые привносят «определенную семантическую информацию» [1, 177] и дополняют сказуемое стилистическими свойствами. В предложении: Уазджытæ мæм уыдис, æмæ уыдонимæ бадыныл фæдæн (Засиделась с гостями), — сказуемое выражает длительность действия, которое воспринимается в данном контексте как отрицательное эмоционально-оценочное. Неполнозначные глаголы ныллæууын (встать), сисын (поднять) и подобные им помогают образовать эмоционально-экспрессивное значение сказуемых: Йæ цæстытæй цыхцырджытæ ныллæууыд. — Из ее глаз полились (букв.: встали) водопады);…нæ бæхтыл абаддзыстæм æмæ сæ сурынтæ сисдзыстæм –…вскочим на коней и ринемся догонять их). С обычаями, верованиями народа связана семантика следующих глагольных словосочетаний:…туджджын сын фестад Джерджийы хæдзар. –…стал для них кровником дом Джерджи; Иуæй-иу хатт мады æнувыд хъæбулхор разыны. — Иногда привязанность матери приносит ребенку вред (букв.: оказывается едящей дитя); Дæхи уындæй дæхæдæг куы ’фсæрмы кæнай, уæд уый цавæр мæрдтылгъыст вæййы. — Если сама стесняешься своего вида, то что это за проклятие (букв.: проклятие мертвых). Выделенные составные сказуемые имеют отрицательную экспрессию. В именной части составного именного сказуемого могут быть использованы экспрессивное существительное, прилагательное, наречие для положительной или отрицательной характеристики каких‑то лиц или жизненных обстоятельств, глаголы дополняют семантику сказуемого: Исчи цæмæн хъуамæ афтæ зæгъа, æнхъæлмæ мæм касти, агæппæввонгæй лæууы. — Почему кто‑то должен сказать, что она ждала его, стоит в готовности (букв.: чтобы прыгнуть); Æмæ мæнæ йæ хæдзар сау хæлд баци, ракалд йæ хæдзары цæджындз. — И вот ее дом разрушился (букв.: черным разрушился) …;…уæдæй фæстæмæ хæдзар бонвыддæрмæ фæци. –…с того времени положение дома становилось с каждым днем плачевней. Эмоционально-экспрессивные глаголы создают гиперболический контекст, который помогает в полной мере понять, например, трагедию Матроны (роман «Благородство твоей души»). Она сначала потеряла малолетнего сына, потом покалеченного войной мужа. Ее односельчане живут по утвердившимся морально-нравственным нормам. Нарушение этих норм делает человека изгоем в обществе, что мы видим на примере Матроны и Егната (роман «Благородство твоей души»). Женщина забыла про æфсарм (стыд, стыдливость, соблюдение приличий) — важное морально-нравственное понятие в осетинской культуре, заложенное в основу многих нравственных понятий народа. В романе Гучмазты это понятие стало той мерой, по которой судят Матрону. Найди она свое счастье, имея семью, она не стала бы чужой в маленьком мире того села, где прошли ее годы: Уæд уый дæр уыдаид амондджын, йæ удыхъæд не сдзырддаг уыдаид. — Тогда бы и она была счастлива, не злословили бы о ней. Из приведенных эмоционально-оценочных глаголов одни общеизвестны и закреплены в узусе, другие имеют ограниченную сферу употребления. К ним относятся глаголы, имеющие говорной характер (Цæй, ма та нычъчъерппи у. — Ну, не артачься опять; Сывæллæттæ дæр хабар æрхымпырдтой… — Дети тоже докумекали…; Уæды онг дæр йæ бæлццоны мæтæй мæтмæрдтæ кодта. — Умирала от беспокойства за своего близкого (букв.: путника). Сложные формы глаголов получают эмоционально-оценочное значение благодаря определению к именной части глагола: … æнæхин æмæ æнæрæвдыдæй æнхъæлцау каст кодта. –…смотрела ожидающе. Во множественном числе сложные формы глагола могут обозначать длительность действия с эмоционально-оценочной окраской [9, 149]. Нейтральные в стилистическом отношении глаголы могут приобретать эмоционально-оценочное значение в парцеллированных конструкциях. Они характеризуют обстановку, в которой происходит действие, и выражают сомнение, раздумья персонажа: Мæн цингæнгæ кæм сæфсин кæндзысты сæ нæргæ хæдзары. Фæлæ уæддæр ахъуыды кæнон. Фенон. Абарон. — Едва ли с радостью сделают меня хозяйкой своего зажиточного дома. Но все же подумаю. Посмотрю. Взвешу. Средством создания экспрессии в художественном тексте становятся однокоренные с эмоционально-оценочными глаголами слова. Такой повтор «способствует усилению выразительности речи, воздействуя на эмоционально-волевую сферу человека» [4, 126]. Они используются писателем для передачи, например, глубокого переживания Матроны:…æмæ йæ бон ницыуал уыд кæуынæй дарддæр… налдæр истæуыл хъуыды кæнын, налдæр истæуыл дзурын, æгасæй дæр фестад кæуындзæг, кæуындзæджы къуыбылой, æмæ куыдта судзаггаджы куыдæй. –…она могла только плакать; ни о чем не могла думать, ни о чем говорить, целиком превратилась в комок в горле (от плача), клубок комка плача в горле и плакала как при тяжелом горе. В речи Егната также использован повтор, чтобы читатель до конца понял душевные муки мужчины, покалеченного на войне:…йæ дзыхæй-иу дзырдтæ уыйбæрц нæ хауд, уынæргъгæ цас кодта; йæ алы ныхас дæр-иу уынæргъд уыди, йæ алы ныхас дæр-иу йæ уды æрфытæй афтæ уынæргъгæ схауд, цымæ йæ мæлæты къахыл адæймаг йæ марæджы ном зæгъынмæ хъавыд. –…не столько говорил, сколько стонал, каждое слово бывало стоном, каждое слово из глубин души слышалось с таким стоном, будто перед смертью собрался назвать имя своего убийцы. В языке Гучмазты состав эмоционально-экспрессивных средств пополняют «невербальные способы выражения эмоций» [11, 225], в состав которых входят и глаголы, чаще в метафорическом значении: Цавæрдæр расыг уылæн зырзыргæнгæ зылди йæ тугдадзинты, æмæ мæсты кодта, адæймагæй адæймаджы ’хсæн уæлдæф дæр дуркъæсæрау кæй слæууы, ууыл. — Какая‑то пьяная волна, дрожа, бежала по ее венам, и она злилась, что между двумя людьми (мужчиной и женщиной) и воздух может встать каменным порогом. Эмоционально-экспрессивные глаголы в произведениях А. А. Гучмазты стали тем коннотативным средством, благодаря которому были созданы запоминающиеся литературные образы, сформировалось понимание моральных ценностей в жизни конкретных людей и того, как они им следуют. Эти глаголы адекватно передают эмоциональное, психическое состояние героев произведений и помогают создавать типизированные литературные персонажи, дают представление о морально-нравственных качествах мужчин и женщин. Экспрессивные средства выполняют одну из своих функций — «усиление воздействия на интеллектуальную, эмоциональную и волевые сферы личности реципиента» [6, 11]. Использование эмоционально-экспрессивных глаголов связано со знанием писателем психологии своих читателей, с пониманием им того, как каждый из них может воспринять чужую боль, эмоцию, поступок, в каких словах это можно донести до читателя. Это доказывает, что «разным эпохам, разным социальным слоям общества присущи свои типические формы речевой экспрессии, характерные способы экспрессивно-речевого выражения» [2, 244]. ______________________________________________________ 1. Шаховский В. И. Лингвистическая теория эмоций. Волгоград, 2008.
|