Георгий Иванович Караев родился предположительно в 1834 г. [1, 17об.] 8 сентября 1842 г. Георгий поступил во Владикавказское духовное училище, в котором обучался за собственный счет [2, 24]. Исправляющий должность благочинного Владикавказской церкви священник Иоанн Бельский приложил большие усилия к тому, чтобы угово­рить отца Георгия – жителя Владикав­казского аула (Ирыкау) Гуса Караева – дать сыну духовное образование.

Георгий Караев учился в духовном училище с усердием, хотя и не на «от­лично». На втором году обучения его учитель Николай Одишенидзе отмечал Георгия как воспитанника скромного поведения, хороших способностей, с хорошими успехами в изучении пред­метов: краткого катехизиса, краткой священной истории и осетинской грам­матики [3, 7].

С 4 года обучения Георгий начал из­учать осетинский язык по грамматике академика А. Шегрена, опубликован­ной в 1844 г. 7 июня 1845 г. смотритель Владикавказского духовного училища Григорий Соколов обратился к экзарху Грузии архиепископу Исидору с прось­бой обеспечить учебное заведение «Осетинской грамматикой» академика Шегрена, по которой уже шло обучение в Тифлисской духовной семинарии. 30 июля 1845 г. из Осетинской духовной комиссии во Владикавказское духовное училище поступило три экземпляра «Осетинской грамматики» А. Шегрена [3, 32].

В духовном училище Г. Караев учил­ся на одном курсе с будущими священ­никами, служившими в Осетии: М. Су­хиевым, С. Жускаевым и Д. Маркозо­вым [2, 24].

В 1848 г. Георгий Караев успешно окончил Владикавказское духовное училище. В том же году, по представле­нию инспектора Владикавказского ду­ховного училища священника Алексия Колиева, Георгий Караев вместе с двумя выпускниками духовного училища Ил­ларионом Доевым и Димитрием Чехо­евым был направлен для продолжения духовного образования в Воронежскую духовную семинарию. Обучение семи­наристов оплачивалось из средств Осе­тинской духовной комиссии, которая высылала на каждого воспитанника 22 р. 84 коп. в год [4, 4]. Кроме Воронеж­ской духовной семинарии, в 1848 г. еще пять выпускников Владикавказского ду­ховного училища были направлены на учебу в Екатеринославскую и Тифлис­скую духовные семинарии и Москов­скую духовную академию [5, 250‑251].

Родителям, согласившимся послать своих детей в другие города, по приказу от 15 сентября 1848 г. была объявлена благодарность начальника Владикав­казского военного округа. Кроме того, родители этих учеников освобожда­лись от всех общественных повинно­стей [5, 250].

В 1859 г. Георгий Караев окончил Воронежскую духовную семинарию по 2 разряду и 31 августа того же года по решению Правления Тифлисской ду­ховной семинарии, утвержденному эк­зархом Грузии, был назначен учителем в первый приходской класс Владикав­казского духовного училища [6, 14об.].

3 ноября 1862 года Георгий Караев был рукоположен в сан диакона, а че­рез несколько дней назначен на диа­конскую должность при Управляющем осетинскими приходами архимандрите Иосифе (Чепиговском) с сохранением места учителя Владикавказского духов­ного училища [6, 14об.]. Г. Караев сме­нил в этой должности диакона Алексея Аладжикова, который был рукополо­жен в священники в церковь Рождества Пресвятой Богородицы сел. Вольно-Христиановское.

Активным помощником и сподвиж­ником архимандрита Иосифа в деле перевода на осетинский язык богослу­жебной литературы Г. Караев стал еще за два года до своего назначения на диаконскую должность. В 1860 г. архи­мандрит Иосиф ввел учителя Г. Караева вместе со священниками А. Колиевым и М. Сухиевым, диаконом А. Аладжи­ковым, учителями В. Цораевым, С. Жу­скаевым (впоследствии священником) и Г. Кантемировым в состав Комитета по переводу на осетинский язык свя­щенно-церковных и учебных книг, образованного по предписанию экзар­ха Грузии Евсевия.

Судя по рапорту архимандрита Ио­сифа экзарху Грузии Евсевию от 30 мая 1860 г. (№190), в котором он сообщал о распределении переводов среди членов Комитета, учителю Караеву было по­ручено перевести на осетинский язык «службу воскресную 6‑го гласа» [7, 12].

В 1863 г. архимандрит Иосиф при­влек диакона Г. Караева вместе со свя­щенниками А. Колиевым, М. Сухие­вым, А. Аладжиковым, учителем С. Жу­скаевым к участию в исправлении пе­ревода на осетинский язык Евангелия, опубликованного в Тифлисе в 1861 г. Григорием Мжедловым. Совместно с архимандритом Иосифом Г. Караев трудился над исправлением перевода Евангелия от Марка [8, 158]. Исправ­ленный перевод Евангелия был издан в Тифлисе в 1864 г. Для церковного упо­требления было издано «Напрестоль­ное Евангелие», для школ (1500 экз.) – Евангелие без Литургии.

В 1864 г. диакон Г. Караев просмо­трел первоначальный вариант перево­да на осетинский язык «Церковного об­ихода нотного пения», выполненного под руководством архимандрита Иоси­фа и отредактированного протоиереем А. Колиевым и священником М. Сухие­вым [9, 12].

По мнению видного ученого Б. А. Алборова, исследовавшего исто­рию осетинской литературы, «персо­нальных больших переводов у Караева не было, но из архива Владикавказской Осетинской церкви видно, что Караев стоял очень близко к архимандриту Иосифу и почти все переводы послед­него проходили редакцию Караева» [8, 214].

9 августа 1864 г. о. Г. Караев был ру­коположен в сан священника в церковь Святого пророка Божия Илии в с. Ху­малаг [6, 14об.], построенной Осетин­ской духовной комиссией в 1858 г. В этой церкви священник прослужил в течение девяти лет. В 1864 г. Хумалаг­ский приход (962 чел.) входил во Вла­дикавказское благочиние [9, 124], ко­торое возглавлял протоиерей Алексий Колиев, а после его кончины (11 августа 1866 г.) – священник Михаил Сухиев.

Общество восстановления пра­вославного христианства на Кавказе (далее Общество) для удовлетворения нужд горского духовенства и принимая во внимание заслуги духовных лиц на­значило о. Г. Караеву и трем священно­служителям осетинских горских при­ходов прибавочное жалование по 200 руб. в год [9, 8].

Начав свое служение в Хумалагском приходе, священник Г. Караев первым делом приступил к открытию в сел. Ху­малаг церковно-приходской школы.

В 1863 г. Общество распорядилось учредить во всех горских приходах Тер­ской области одноклассные сельские школы, с тем, чтобы они могли сделать­ся «ближайшими проводниками твер­дых и основательных начал граждан­ской и духовной жизни» [5, 123‑124]. Преподавание в приходских школах возлагалось на местное духовенство. Общество также определило, чтобы «в приходских школах первоначаль­ное образование горских детей начать с изучения ими природных языков», а «желающим обучаться в школах рус­ской грамоте, письму и др. предметам, преподавать сии предметы лишь по до­статочном изучении детьми природной грамоты» [10, 20].

Управляющий осетинскими прихо­дами архимандрит Иосиф предложил наряду с одноклассными школами в высокогорных приходах открыть за счет Общества четыре двухклассные школы в с. Гизель, с. Кадгарон или Суадаг, с. Вольно-Христиановское, с. Ху­малаг или Батакоюрт. Свое предложе­ние архимандрит Иосиф обосновывал тем, что «все означенные аулы лежат в окрестностях Владикавказа и ст. Ар­дона, единственных в округе торговых пунктах, откуда могут быть добывае­мы необходимые предметы для содер­жания пансионеров и близ леса, обес­печивающего школы отоплением» [5, 124].

Учитывая предложение архиман­дрита Иосифа, управляющий делами комитета Общества граф Левашов со­ставил список школ, которые должны были быть открыты в течение двух бли­жайших лет. Во Владикавказском бла­гочинии, кроме хумалагской школы, в первый год предполагалось постро­ить даргавскую и гизельскую школы. В 1864 г. в Северной Осетии было уже 13 приходских школ, в которых обучалось 250 учащихся, в 1865 г. – 20 школ с 294 учащимися [11, 123].

31 августа 1864 г. о. Г. Караев обра­тился к управляющему осетинскими приходами архимандриту Иосифу с рапортом, в котором просил выделить для обустройства временного здания школы 99 руб. [12, 10,11]. Просьба свя­щенника была удовлетворена, и запра­шиваемые о. Г. Караевым средства на строительство школы были выделены комитетом Общества [5, 127].

У местного жителя Дзампаева за 40 руб. был куплен новый деревянный сруб, на остальные средства приобре­тены строительные материалы и необ­ходимая школьная мебель. В короткие сроки о. Г. Караеву удалось построить школьное здание и открыть церковно-приходскую школу, в которой он являл­ся заведующим и учителем Закона Бо­жия. Школа находилась на содержании комитета Общества, который выделял на денежное содержание учителя 400 руб. в год и 20 руб. на учебные пособия. В 1868 г. в хумалагской школе обуча­лось 19 мальчиков [13, 2‑3], в 1871 г. – 24 [5, 131].

За усердную службу в 1867 г. о. Г. Ка­раеву было объявлено архипастырское благословение, в 1871 году он был на­гражден набедренником [6, 15 об.].

Отец Георгий не жалел времени, чтобы разъяснять прихожанам-осе­тинам, какой вред приносят обычай похищения девушек, выплата калыма, двоеженство, разорительные расходы на похоронах и поминках.

Большое внимание о. Г. Караев уде­лял миссионерской деятельности, стре­мясь удержать хумалагцев в православ­ной вере.

С. Хумалаг (до 1851 г. с. Иналово, Га­бисыкау) возникло в 1810 г. на левом бе­регу реки Камбилеевки на земле, даро­ванной царскими властями представи­телю одной из самых могущественных алдарских фамилий – Иналу Дударову. Подпоручик российской армии И. Ду­даров взялся оберегать Моздокскую дорогу. За право поселиться в селении крестьяне ежегодно несли повинности. С каждым годом число дворов в селе­нии возрастало. Если в 1810 г. в нем насчитывалось 26 дворов подвласт­ных алдару крестьянских семейств, то в конце 40‑х гг. XIX в. их уже было уже 77 (330 мужчин и 311 – женщин). В селение, в котором уже преобладало христианское население, в 1953 г. из с. Беслан переселилось еще 11 дворов христиан.

С 30‑х гг. XIXв. начались выступле­ния крестьян, стремившихся выйти из‑под зависимости наследников Ина­ла Дударова, двух его сыновей – Кара­сея, воевавшего под знаменами Шами­ля, и Магомета, служившего в русской армии. Многие семейства крестьян, по­селившиеся в Иналово в их отсутствие, ничего не знали о владельцах селения и отказывались платить им повинности. Постоянные тяжбы крестьян за землю с поручиком Магометом Дударовым (с 1856 г. – полковником, с 1871 г. – ге­нерал-майором) прекратились только после того, как они были в 1851 г. по­селены администрацией в урочище Хумалагджын – в места, где располага­лись их зимние хутора [14, 22‑23]. Се­ление, переименованное из Иналово в Хумалаг, перестало быть подвластным М. Дударову владением. Наравне с дру­гими жителями М. Дударов получил зе­мельный участок в Хумалаге, но от жи­тельства в селении отказался и прожи­вал в с. Чми Владикавказского округа. Однако это не мешало М. Дударову, не довольному активной миссионерской деятельностью о. Г. Караева, постоянно подстрекать и настраивать против него хумалагцев. Были случаи, когда прихо­жане, недовольные требованиями свя­щенника по соблюдению христианских религиозных правил, жаловались на священника Г. Караева властям.

В 1873 г. благодаря проискам М. Ду­дарова о. Г. Караев был обвинен вла­стями в подстрекательстве хумалагцев к антиправительственным действиям. Жители с. Хумалаг вынесли два обще­ственных приговора, по которым отка­зывались посещать церковь и посылать детей в сельскую школу в знак протеста против действий администрации. По­следняя настаивала, чтобы хумалагцы присутствовали при проведении новой границы, которая должна была быть установлена после обмена смежных земельных участков между М. Дударо­вым и хумалагцами.

Начальник Терской области М. Т. Лорис-Меликов сообщил экзарху Грузии Евсевию, что священник Ху­малагского прихода Г. Караев «неод­нократно позволял себе вмешиваться в административные распоряжения местного Начальства, … объясняя их не всегда согласно с видами админи­страции» [15, 10].

Священноначалие, не разобравшись в ситуации, приняло сторону админи­страции и решило удалить священника Г. Караева из Хумалагского прихода. В качестве наказания он даже был под­вергнут месячному монастырскому за­ключению [16, 127].

15 ноября 1873 г. по распоряжению экзарха Грузии о. Г. Караев был пере­веден из Хумалагского прихода в отда­ленный Згубирский осетинский приход Джавского благочиния (Южная Осе­тия). Однако из‑за продолжительной болезни супруги священник вынужден был отказаться от места в Згубирском приходе, в котором отсутствовало по­мещение для церковного причта.

Покинув с. Хумалаг, о. Г. Караев вместе с супругой Елисаветой Игнать­евной (детей они не имели), переехали во Владикавказ. В «Ирыкау» («Осетин­ская слободка») в районе ул. Церковной (ныне ул. Димитрова) и ул. Осетинской у о. Георгия был отцовский дом. Почти два года семья священника оставалась без средств к существованию.

Опальный священник просил цер­ковные власти причислить его заштат­но к Владикавказскому Соборному храму, однако получил отказ. В декабре 1874 г. о. Георгий обратился к экзарху Грузии архиепископу Евсевию с хода­тайством о прикомандировании его сверх штата к владикавказской Спасо-Преображенской церкви, относящейся к военному ведомству (Кавказскому линейному батальону). 7 января 1875 г. прошение о. Г. Караева было удовлетво­рено, он получил разрешение к священ­нодействию в Спасо-Преображенской церкви, но без материального вознаг­раждения [15, 18].

Через полгода церковные власти, наконец, признали обвинения про­тив священника несостоятельными. 14 июля 1875 г. о. Г. Караев получил приход в церкви Вознесения Господня с. Алагир. До 70‑х г. XIX в. эта церковь являлась главным соборным храмом Владикавказского (Осетинского) окру­га с кафедрой архимандрита Иосифа (Чепиговского). 5 апреля 1874 года цер­ковь была передана из ведения горно­го департамента Министерства земле­делия и государственных имуществ в епархиальное ведомство [6, 12об.].

Отец Георгий начал свое служение в многонациональном приходе, в ко­тором были русские, осетины, греки, грузины. Большинство алагирских прихожан составляли русские, которые поселись в с. Алагир (до 1863 г. станица Горная) с его основания, которое нача­лось в 1850 г. одновременно со строи­тельством Алагирского казенного сере­бросвинцового завода.

Основную массу жителей, начавших работать на заводе, который был пущен 21 мая 1853 г., и на Садонском рудни­ке, составляли русские и украинские крестьяне – выходцы из внутренних губерний России. По распоряжению правительства, с Алтайских заводов Томской губернии, Уральских заводов Пермской губернии, Луганского завода Екатеринославской губернии в Алагир были переведены русские и украинские крепостные рабочие. В 1850 г. в ста­ницу приехало 380 семейств. Рабочие, приехавшие из разных мест, селились в Алагире компактно, образуя отдельные улицы (Луганская, Екатеринбургская, Барнаульская и др.).

Сначала рабочие поселились в ма­леньких плетневых домах, а с 80‑90‑х го­дов XIX в. стали жить в кирпичных или деревянных домах. Каждый двор имел по нескольку голов крупного рогатого скота, лошадей, приусадебный участок, на котором были посажены фруктовые деревья. Кроме того, для рабочих завода был куплен у соседних осетинских селе­ний большой участок пахотной и сено­косной земли, которая обрабатывалась в основном женщинами, не работав­шими на заводе [17, 100]. После отмены крепостного права многие рабочие вер­нулись на родину, часть осталась рабо­тать на правах свободного найма.

В связи со строительством Ала­гирского серебросвинцового завода в Алагире стали селиться осетины из Алагирского и Куртатинского ущелий. Малоземельные и безземельные горцы, обучаясь у русских мастеровых гор­няцкой профессии, пополняли ряды рабочих завода и Садонского рудника. Число осетин среди рабочих с каждым годом увеличивалось: если в 1860 г. сре­ди рабочих завода было 30 осетин, то в 1872 г. рабочие-осетины составляли большинство – 135 чел., а на вспомога­тельных работах трудилось до 140 чел. [18, 192].

Прихожанами Вознесенского хра­ма также были греки, поселившиеся в Алагире с его основания. С 1839‑1840 гг. греки, выходцы из района Трапезунда, во главе со Спиридоном Чекаловым по­явились в Садоне с целью разработки Садонского рудника. Купив за 500 руб. у осетинских влиятельных фамилий уча­сток земли, С. Чекалов выписал из Тур­ции около 100 своих соотечественников и приступил к добыче серебросвинцо­вой руды примитивным способом. Де­ятельность греков по добыче руды пре­кратилась в 1846 г. Добытые греками 11 пудов серебра и 3400 пудов свинца были сданы в казну, за что С. Чекалов получил от государства 18 тыс. руб., а от наместника Кавказа князя М.С. Во­ронцова – чин прапорщика [17, 95‑96].

В 1848 г. греки, наряду с рабочими других кавказских народов, подключи­лись к строительству дороги от Алаги­ра до Садона (33 км), без которой не­возможно было начать эксплуатацию Садонского месторождения. В конце 1852 г. строительство Алагирской (Во­енно-Осетинской) дороги было завер­шено, началась транспортировка руды в Алагир.

С 1879 г. среди прихожан о. Г. Карае­ва появились грузины, переселявшиеся в Алагир из Рачинского уезда Кутаис­ской губернии. Спасаясь от голода из‑за ряда неурожайных лет, крестьяне Верхней Рачи переходили через Военно-Осетинскую дорогу и обустраивались в Алагире: брали в подряд участки для выращивания кукурузы, тыквы, фа­соли. Ремесленники-рачинцы занима­лись в Алагире строительством домов. Рачинцы жили в Алагире в трудных условиях, поскольку большинство их входило в разряд «временнопроживаю­щих», не имевших право на земельные наделы и на участие в общественной жизни. В 1882 г. в Алагире насчитыва­лось 120 грузинских семей [19, 29].

В 1889 г. алагирские рачинцы под­пали под распоряжение руководства Терской области о выселении «времен­нопроживающих» в места их коренного жительства. 50 семей вынуждены были уехать из Алагира. Одни семьи верну­лись в Рачу, другие – уехали на заработ­ки в Америку, третьи – остались в Ала­гире. К концу 1900 г. в Алагире прожи­вало около 200 грузинских семей [19, 50].

Вознесенская церковь, в которой на­чал служить о. Г. Караев, была заложена 8 ноября 1850 г. Строительство храма велось на средства Горного ведомства, выделенные по ходатайству горного ин­женера А. Б. Иваницкого, начальника и строителя Алагирского серебросвинцо­вого завода. А. Б. Иваницкий и горный кондуктор Ф. Шарапов осуществляли надзор над постройкой храма, которая производилась греческими мастерами из группы Спиридона Чекалова.

Алагирский собор Вознесения Господня был построен в византийском стиле из местного материала – трахито­вого туфа. Главный престол был освя­щен во имя Вознесения Господня, пра­вый придел – во имя святителя и чудотворца Николая, левый придел – во имя преподобного Макария Египетского (покровителя горных работ).

Первое описание Вознесенского собора в литературе принадлежит из­вестному дореволюционному писателю В. А. Соллогубу: «Более всего поразит вас сначала посреди широкой площади церковь в византийском стиле, выстро­енная по плану князя Гагарина из теса­ного камня рабочими того же Чекало­ва, который открыл руду… Алагирская церковь, несмотря на то, что не могла быть построена в обширных размерах, представляет такую цельность и соот­ветственность во всем, и в то же время такое строгое соблюдение древних гре­ческих начал, что наружность ее величе­ственная, и перед ней, как перед храмом, нельзя остановиться без благоговения» [20, 233‑234]. По данным В. А. Соллогу­ба, автором проекта Вознесенского со­бора был выдающийся русский архитек­тор и художник князь Г. Г. Гагарин.

Собор был торжественно освящен 22 октября 1853 г. экзархом Грузии ар­хиепископом Исидором в присутствии начальника Владикавказского округа генерал-майора И. А. Вревского и мно­гочисленных верующих из окрестных сел и станиц.

В 1862 г. была построена колокольня, описание которой оставил известный дореволюционный краевед С. И. Тол­мачев, потомок алагирских первопосе­ленцев: «Спустя некоторое время она (церковь. – Л. Г.) внутри была прекра­сно разрисована, а вокруг нее устроена каменная ограда с башнями по углам и каменная же колокольня, на которой имеется теперь два больших колокола весом 34 один и другой 106 пудов. Кро­ме того, в среднем ярусе ее установле­ны самобойные часы, пожертвованные бывшим наместником кавказским кня­зем Барятинским. В общем, церковь имеет массивный и чрезвычайно изящ­ный вид» [21, 116].

Более детальные сведения о коло­кольне содержатся в оценке алагирской Вознесенской церкви, произведенной 17 сентября 1910 г.: «Колокольня в че­тыре яруса – каменная из трахитово­го тесаного камня; покрыта железом, окрашенным белою масляною краской. Длина 12 арш. (8,52 м. – Л. Г.), ширина 10 арш. (7,10 м. – Л. Г.), общая высота до верха карниза 8 саж. (17,06 м. – Л. Г.) … строение хорошо сохранилось» [22, 128].

По свидетельству старожилов, вну­тренние стены колокольни были разри­сованы.

Второй ярус и венчающая часть колокольни были разрушены в 1939 г. Первый ярус колокольни, в котором располагался винный бар, сохранял­ся до начала 50‑х годов ХХ в. Целост­ное восприятие архитектурного ан­самбля бывшей Вознесенской церкви без колокольни было утрачено. Новая колокольня была возведена в 2002 г. К сожалению, архитектору Юрию На­ниеву не удалось воссоздать колоколь­ню в первоначальном виде, поскольку графические материалы по ней не со­хранились.

Вокруг собора, построенного как церковь-крепость, шла восьмиугольная крепостная стена (высота 2,1 м) с бой­ницами из тесаного известняка и ока­танного гранита. В стене имелось трое массивных ворот, пять оборонитель­ных круглых башен (высота 8 м, объ­ем 4,5 куб. м), увенчанных крестами, часовня. Реставрация башен частично была произведена в 1989 г.

Первоначальную настенную роспись собора, по мнению искусствоведов, осу­ществлял мастер из окружения князя Г. Г. Гагарина, позже – мастер из круга художников храма Христа Спасителя.

В конце 80‑х гг. XIXв. для обновле­ния росписи Вознесенской церкви ее настоятель священник Георгий Кара­ев пригласил ряд художников. Народ­ный художник Осетии Махарбек Туга­нов писал, что, наряду с итальянским живописцем в этой работе принимал участие К. Л. Хетагуров. Отмечая раз­личия в стилистических манерах двух художников, М. Туганов писал: «Но какая же огромная разница в реалисти­ческой передаче типов Коста и церков­ного шаблона итальянца-живописца! В большой фреске «Голгофа» (также в Алагирской церкви) Коста достигает изумительной гармонии голубоватых тонов, в дымке которых чувствуется ко­лорит родных гор, передаваемых Коста с большим умением» [23, 151].

Кисти К. Хетагурова принадлежа­ли также тематические композиции («4 евангелиста», «12 апостолов», «Возне­сение», «Троица») в верхних частях юж­ной, северной и восточной стен собора, художественный орнамент на арках и столбах, ряд икон в иконостасе [24, 39].

Поддерживая точку зрения М. Ту­ганова об участии Коста Хетагурова в росписи алагирской Вознесенской церкви, искусствовед А. Дзантиев от­метил, что эту работу К. Л. Хетагуров мог выполнить в 1888‑1889 годах, в ко­торые он активно занимался церковной живописью [25, 168].

В пользу участия К. Л. Хетагурова в росписи Вознесенской церкви сви­детельствуют сведения пенсионерки г. Алагир Марии Гавриловны Гаврило­вой (1879 г.р.), бывшей учительницы Алагирской неполной средней школы. Прадед М. Г. Гавриловой – рабочий Лу­ганского завода Екатеринославской губернии, после переезда в Алагир ра­ботал, как и ее отец, литейщиком Ала­гирского серебросвинцового завода. Мать М. Г. Гавриловой – Марфа – ро­дилась в 1862 г. в Алагире. Ценная ин­формация о работе К. Л. Хетагурова над фресками алагирской Вознесенской церкви передавалась в семье из поко­ления в поколение. Эти данные в ходе научной экспедиции в г. Алагир в 1953 г. зафиксировал видный этнограф-кавка­зовед Б. А. Калоев, собиравший полевой материал для своей статьи «Историко-этнографический очерк Садонских руд­ников (до нач. ХХ века)» [17, 98].

К сожалению, упоминаний об участии К. Л. Хетагурова во внутреннем оформлении Вознесенской церкви в до­кументах или письмах не обнаружено, поэтому вопрос об его авторстве до сих пор остается открытым. Две реставра­ции настенной росписи алагирской Воз­несенской церкви прошли уже в ХХ в.¹

Много времени и усилий у священ­ника Г. Караева уходило на ремонт хра­ма. В 1875‑1876 гг. о. Георгий организо­вал работу по укладке в Вознесенской церкви нового каменного пола. 7 апре­ля 1875 г. между старостой церкви куп­цом Михаилом Лебедевым и жителями с. Салугардан Кавдином и Саввой Мад­заевыми был заключен договор, по кото­рому строители обязались к концу сен­тября 1876 г. выложить каменными пли­тами весь пол и соорудить амвон [26, 9].

Работы были выполнены в уста­новленные сроки. 18 сентября 1876 г. и. д. Дигорского благочиния священ­ник Алексий Гатуев вместе со священ­ником Г. Караевым, старостой церкви М. Лебедевым и волостным старшиною С. Толмачевским освидетельствова­ли устройство пола Алагирской церкви (52 квадратных сажени) и составили акт об окончании работ [26, 8]. Тогда же о. Г. Караев поставил перед епископом Иосифом вопрос о необходимости ре­монта иконостаса, который мастера пред­варительно оценили в 395 руб. [26, 13].

20 ноября 1884 г. о. Г. Караев обра­тился к благочинному протоиерею И. Самадову с рапортом, в котором писал о необходимости утеплить храм, поставив со всех трех входов в церковь вторые двери со стеклянными рамами. Кроме того, для предотвращения воров­ства священник просил поставить же­лезные решетки в алтарных окнах и над дверьми. Работа была предварительно оценена мастерами в 160 руб. [26, 365].

В январе 1884 г. на церковной коло­кольне по неизвестной причине лопнул большой колокол весом в 106 пудов, о чем о. Георгий Караев сообщил в рапор­те благочинному протоиерею Иоилю Самадову [27, 39]. В течение несколь­ких лет собирались пожертвования на покупку нового колокола. В этом деле много потрудился отставной дейст­вительный статский советник горный инженер П. П. Семянников, ставший с 1890 г. старостой Вознесенской церкви.

Большое внимание Г. Караев уделял и внутреннему убранству храма. В де­кабре 1884 г. он приобрел для Вознесен­ской церкви необходимую церковную утварь на 260 руб.: позолоченные по­тир, дискос, звездицу, лампаду, две та­релочки, ковшик для теплоты, кадило, две иконы к царским вратам [27, 355].

Под влиянием проповеди священ­ника Г. Караева делались пожертвова­ния для храма. В ноябре 1884 г. коман­дир 2‑й бригады 20 пехотной дивизии генерал-майор В. В. Трейтер² пожертвовал в Вознесенскую церковь выпи­санную из Москвы большую позоло­ченную лампаду, которая по желанию жертвователя была подвешена над цар­скими вратами [27, 341].

Из доходов Вознесенской церкви часть средств направлялась на пожертвования. Так, в 1881 г. церковь внесла деньги в пользу Общества попечения о больных и раненых воинах; на вспо­можение православному духовенству; в пользу вдов и сирот духовного зва­ния; на распространение православия в империи; сооружение и содержание церкви и школ в западных губерниях; в пользу Тифлисского духовного учи­лища и Комитета Общества восстанов­ления православного христианства на Кавказе [28, 34‑42].

В 1892 г. о. Г. Караев построил при церкви большой причтовый (церковно-доходный) дом и сарай [22, 128].

Священник Г. Караев также следил за уходом большого фруктового сада, который разбил при Вознесенской церкви в 1852‑1853 гг. начальник Ала­гирского серебросвинцового завода горный инженер А. Б. Иваницкий [21, 126‑127]. Для церковного и казенного садов А. Б. Иваницкий заказал саженцы фруктовых деревьев из Крыма, южных провинций Франции и др. По распоря­жению князя М. С. Воронцова в начале 50‑х гг. для садов при казенных учреждениях на Северном Кавказе также за­возились саженцы плодовых деревьев европейских сортов. Со временем Ала­гир стал крупным центром садоводст­ва в Северной Осетии. В садах Алагира был воспроизведен сорт груши «нелис» – «алагирская черная», пользовавшей­ся заслуженной известностью на всем Северном Кавказе. Хороший сад был у о. Г. Караева и при своем доме.

Священник Г. Караев вместе с мест­ным жителем Яковом Толмачевым были единственными, кто занимались в Алагире пчеловодством [21, 128].

Много внимания о. Г. Караев уде­лял и просветительской деятельности. В 1880 г. Алагирская слободская школа была объединена со школой Салугар­данского осетинского прихода. В 1881 г. в Алагиро-Салугарданской сельской шко­ле обучалось 82 мальчика (35 русских мальчиков, 38 осетинских мальчиков из Салугарданского прихода и посторон­них из горских селений – 9) [28, 179].

21 февраля 1888 г. священник от­крыл в Алагире церковно-приходскую школу, в которой до 1900 г. преподавал Закон Божий.

В 1894 г. о. Г. Караева временно пе­ревели в Покровскую церковь с. Раз­дольное, а на его место был направлен священник Аки-Юртовского прихода Владимир Орлинский [16, 126об.].

В 1895 году церковные власти вер­нули о. Г. Караева к священническим обязанностям в алагирской Вознесен­ской церкви, которые он исправно ис­полнял до конца своей жизни.

Благочинный ХIокруга Владикав­казской епархии протоиерей Косьма Токаев отмечал в годовом отчете за 1902 г., что священник Г. Караев безот­лучно живет в приходе, относится к ис­полнению церковной службы очень ак­куратно, в истекшем году произнес 50 поучений [29]. Современники о. Г. Ка­раева отмечали, что его отличительной чертой являлось торжественное и исто­вое отправление церковного богослу­жения [30, 449]. В 1903 г. число прихо­жан Вознесенской церкви составляло 2032 человека, причтом (священником, диаконом и псаломщиком) было со­вершено 153 крестин, 25 браков, 97 по­гребений [31, 219]. С октября 1901 г. до 11 июня 1903 г. диаконом Вознесенской церкви служил Николай Итониев, а с 15 июня 1903 г. – Алексий Дзасохов.

Священник Георгий Караев скон­чался 14 августа 1905 г. и был похоро­нен в Алагире в ограде Вознесенской церкви (могила его не сохранилась). На похоронах присутствовали священни­ки нескольких осетинских приходов, большое число прихожан. Двое свя­щенников выступили с речами, в ко­торых отметили заслуги о. Г. Караева перед православной церковью [30, 449]. С надгробным словом на осетинском языке на похоронах выступил Гиго Дза­сохов [32, 44‑46].

Посвященный памяти о. Георгия Караева некролог, в котором был под­веден итог его жизненного пути и 40‑летней пастырской деятельности, был опубликован во Владикавказских епархиальных ведомостях [30, 448‑449].

Отрадно, что с 1989 г.³ вновь звучит молитва в алагирской церкви Возне­сения Господня, служению в которой посвятил 30 лет своей жизни видный миссионер и просветитель Осетии свя­щенник Георгий Караев.

«Добрую память в народе оставля­ют только те, кто удостаивается сча­стья с избытком вернуть народу полу­ченные у него сокровища и тем двинуть вперед хотя бы на один шаг его духов­ное развитие» [1, 7]. Слова, однажды сказанные выдающимся осетинским художником Махарбеком Тугановым, могут быть в полной мере отнесены к самому автору. Блестящий живописец, график, талантливый педагог, глубокий исследователь народного творчества, «преданный рыцарь искусства», по вы­ражению Н. Джусойти, бескорыстным и самоотверженным служением своей родине он заслужил уважение и при­знание потомков.

1. Центральный государственный архив РСО-Алания (далее ЦГА РСО-А). Ф. 149. Оп. 1. Д. 148.

2. Научный архив Северо-Осетинского института гуманитарных и социаль­ных исследований (далее НА СОИГСИ). Ф. 10. Оп. 1. Д. 54.

3. НА СОИГСИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 55.

4. НА СОИГСИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 57.

5. Материалы по истории осетинского народа. Сборник документов по исто­рии народного образования в Осетии. Орджоникидзе: Государственное изда­тельство Северо-Осетинской АССР, 1942. Т. 2.

6. ЦГА РСО-А. Ф. 143. Оп. 2. Д. 530.

7. НА СОИГСИ. Ф. 10. Оп.1. Д. 62.

8. Алборов Б.А. История осетинской литературы (Докостаевский период) // НА СОИГСИ. Ф. 19 (Литература). Оп. 1. Д. 219.

9. Отчет Общества восстановления православного христианства на Кавказе за 1864 г. Тифлис, 1865.

10. О действиях Высочайше учрежденного Общества восстановления право­славного христианства на Кавказе. СПб., 1862.

11. Отчет Общества восстановления православного христианства на Кавказе за 1865 г. Тифлис, 1866.

12. НА СОИГСИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 65.

13. Отчет Общества восстановления православного христианства на Кавказе за 1868 г. Тифлис, 1869. Приложение.

14. Кокаев С.А. Селение Хумалаг. Исторический очерк. Владикавказ: Ир, 1903.

15. ЦГА РСО-А. Ф. 11. Оп. 70. Д. 10.

16. ЦГА РСО-А. Ф. 150. Оп. 1. Д. 334.

17. Калоев Б.А. Историко-этнографический очерк Садонских рудников (до нач. ХХ века) // Изв. Северо-Осетинского НИИ. Орджоникидзе, 1958. Т. XXI. Вып. I.

18. Кавказский календарь на 1875 г. Тифлис, 1874.

19. Метревели М.И. Грузины из Алагира. Тбилиси, 1976. (на груз. яз.) / Перевод СОИГСИ ИЗВЕСТИЯ СОИГСИ 6 (45) 2011 88 Исторические портреты

на русс. яз. Ш. Рехвиашвили (страницы даны по переводу) // НА СОИГСИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 220.

20. Соллогуб В. Алагирский серебросвинцовый завод // Записки Кавказского Отдела императорского русского географического общества. Тифлис, 1853. Кн. 2.

21. Толмачев С.И. Алагир (Историко-статистический очерк) // Терский сбор­ник. Литературно-научное приложение к Терскому календарю Владикавказ, 1903. Вып.5.

22. Попов К.П. Алагир. Очерк природы и истории. Владикавказ: Ир, 1996.

23. Туганов М. Художник Коста Хетагуров // Махарбек Туганов. Литературное наследие. Орджоникидзе: Ир, 1977.

24. Теплицкий И.З., Цагаев Н.Д. Памятники материальной культуры Северной Осетии. Орджоникидзе: Сев.-Осет. кн. изд-во, 1963.

25. Дзантиев А. Художник-реалист // Мятежная лира горца. Орджоникидзе: Ир, 1981.

26. ЦГА РСО-А. Ф. 143. Оп. 2. Д. 354.

27. ЦГА РСО-А. Ф. 296. Оп. 1. Д. 168.

28. ЦГА РСО-А. Ф. 143. Оп. 2. Д. 529.

29. ЦГА РСО-А. Ф. 143. Оп. 2. Д. 130 .

30. Сослуживец. Памяти о. Г. Караева (некролог) // Владикавказские епархи­альные ведомости (далее ВЕВ). 1905. №22.

31. Владикавказская епархия в 1903 г. (Краткий статистический обзор) // ВЕВ. 1904. №12.

32. Дзасохов Г. Мною было произнесено… // Гиго Дзасохов. Статьи и очерки / Сост. X. Булацев. Орджоникидзе: Ир, 1970.

33. ЦГА РСО-А. P-53. Оп. 1. Д. 78.

¹ В годы Великой Отечественной здание Вознесенской церкви, в котором размещался краеведческий музей, было повреждено немецкими снарядами. Многие элементы настенной росписи были утрачены. В 1958‑1959 гг. московские реставраторы провели работы по восстановлению художественной росписи, оказавшиеся крайне неудачными.

В начале 90‑х годов ХХ в фундаментальную реставрацию настенной живописи Вознесенской церкви провела группа молодых осетинских художников: Виктор Цаллагов, Аслан Хетагуров, Захар Валиев и др.

² Трейтер Василий Васильевич (1830-1912) – генерал-майор, общественный деятель и благотворитель. Во главе 149‑го пехотного Черноморского полка участвовал в русско-турецкой войне 1877‑1878 гг., с 1895 г. стал начальником 21‑ой пехотной дивизии. В 1900 г. был уволен в запас. Поселился в слободе Алагир на нынешней ул. К. Хетагурова и занялся садоводством, добившись больших урожаев фруктов. Саженцы из его питомника продавались в больших количествах. В. В. Трейтер, его супруга и дочь были похоронены в ограде алагирской Вознесенской церкви. Местонахождение их могил неизвестно, сохранились надгробия памятников.

³ Алагирская церковь Вознесения Господня была закрыта 19 сентября 1927 г. на основании письма правительства СССР №351 «О порядке закрытия молитвенных зданий и ликвидации культового имущества». В мае-июле 1929 г. колокола и имущество церкви были описаны и переданы на учет Госфондов Особчасти [33, 58‑60,72]. Тогда же в Вознесенской церкви был открыт районный краеведческий музей, который в 1942 г. был разграблен гитлеровцами. В 1989 г. решением исполкома Алагирского райсовета народных депутатов здание бывшей церкви было передано РПЦ. Первая служба в Вознесенской церкви состоялась 29 апреля 1989 г. Настоятелем церкви является иерей Иосиф Гагкаев.

скачать статью PDF